Пробка (СИ)

И я тут же вспомнил вчерашние события, передернулся в ужасе и сразу же проснулся. Совсем-совсем. Сон слетел с меня без остатка.

Ох. Ох-ох-ох. Так вот почему Ярик сейчас плющит мне попенкой ноги, Миша разогревает сковородку, а Андрюша ищет в шкафу носки! Саши нет дома! Значит — Саша не разложил нам с вечера на стульях комплектов чистой одежды и не приготовит завтрака, детям в школу бутербродов, а мне, взять с собой в коробочках на работу — обеда…

Боже мой. Но кто тогда разложит и приготовит?! Я же не умею и что где в шкафах лежит не знаю, ни у меня, ни у детей!

— Тятя! — Ярик прекратил прыгать, прижался ко мне и влажно засмотрел снизу. — У нас нет хлеба, сыра и колбасы. Сахара тоже нет. И яблок с бананами. И творога, и молока. И масла, на хлеб мазать. Только восемь яиц на всех, соль и последняя луковица. Может, устроим экстренный выходной из-за потери кормильца и поедем в магазин?

Я кисло улыбнулся сынишке и мысленно поставил ему пять с плюсом за разумность, хозяйственность и идеально правильную речь. Вот что значит омега, пусть и маленький: пока я опухал в растерянности, он оценил наши запасы продовольствия, выяснил — запасов нет и придумал план действий по их пополнению. Впору поаплодировать и крикнуть «браво».

Пока я восхищался и моргал, Ярик сунул мне мобилку.

— Звони в школу, звони на работу, сообщай! — велел ребенок командным, строгим тоном. — Но про папА никому ни слова — не хочу, чтобы нас жалели. Просто скажи — канализацию прорвало!

Я во второй раз подряд за пять коротких минут тихо подивился сообразительности моего сыночка-омежки, взял мобилку и позвонил. Сначала в обсерваторию, потом в школу, и озвучил в обоих местах придуманную Яриком легенду о канализации. Вопросов легенда нигде не вызвала, и мои коллеги, и учителя Миши и Ярика приняли ее с сочувствием и пониманием, но без истерик. Затопление канализацией это, конечно, проблема, пренеприятная, хлопотная и вонючая, но гораздо, согласитесь, меньшая, чем уход из семьи с тремя детьми папА.

— Горелым пахнет, — Ярик слез с моих ног — ура, облегчение — и затрепетал ноздрями. — Тятя, тятя! Миша наш завтрак сжег, кажется! Беда! Что мы есть-то теперь будем?

Вся взрослая альфячья серьезность мальчика испарилась, его хорошенькая мордашка горестно скривилась, а из широко распахнутых глаз на побледневшие щечки резко, без предупреждения, брызнули прозрачные крупные слезы.

— У-у-у! — заскулил мой сын предчувствующим неизбежную, скорую гибель от голода малолетним омежонком. — Тятя! Я кушать хочу! Ы-ы-ы…

«Ы» натуральнейшее. Да понял я. Понял, не дурак, что попал по полной программе. Но гарью действительно пахнет сильно. Оттолкнув с дороги подвывающего Ярика, я, облившийся ледяным потом, непричесанный, в задравшейся на животе до пупа майке и босиком, с места в карьер метнулся на кухню, спасать квартиру от неудачно пожарившего яичницу Миши. Пожар сын устроит, как я с моими братьями когда-то!

Трое голодных, решивших самостоятельно похозяйствовать детей это вам не излучение новой звезды по фотоснимкам рассчитывать. Это — караул, памагити, папА, роди меня обратно…

========== Часть 6 ==========

Я промчался через задымленный коридор в наполненную сизым, клубящимся дымом кухню как метеорит в земной атмосфере, с каждым преодоленным метром раскаляясь от страха за жизнь Мишки в эпицентре возможного возникшего пожара. За мной, тонко, на одной ноте подвывая, трусил Ярик. Омежонок тащил мои тапки.

Мишка встретил меня со сковородкой в руках. В сковородке трещала и горела высоким, обильно коптящим пламенем некая черная, с отдельными вкраплениями белого и желтого, масса. Остатки яичницы, определенно.

— В раковину ее! — закричал я сыну. — В раковину и пускай воду!

Миша пискнул, чихнул и на удивление шустро послушался. Кинув костер из яичницы в мойку вместе с «поддоном», альфенок дернул вверх рычаг крана и, спасаясь, с омежьим пронзительным взвизгом отскочил прочь — к потолку и во все стороны шибануло паром с мелкими брызгами кипятка.

— Папочка… — восхищенно-испуганно охнул за моей спиной Ярик. — Гейзер, ура!

Э-э-э… А я и не знал, что Ярик знает, что такое гейзеры. Сюрприз. Интересно, а кто его научил, неужели в школе?

— ПапА рассказал, — Ярик прижался к моему боку, смотрел на затихающее извержение сковородки круглыми, забывшими плакать глазами. — И про вулканы, и про гейзеры. А еще про Эверест и Марининскую впадину. И про землетрясения.

Похоже, последний вопрос я нечаянно задал вслух?

— Марсианскую, — поправил на автомате, думая о том, что сковородку теперь только выкинуть, и что скажет Саша. Наверняка не обрадуется. У него, по-моему, в хозяйстве не так много сковородок, то ли две, то ли три.

Миша замахал на меня из клубов дыма полотенцем:

— Марианскую! Тятя, ты инопланетянин!

Я задумался, сообразил, чего ляпнул, и засмеялся. Вдруг стало спокойно, словно с души упала стотонная плита: пожара нет, Мишка цел и неврeдим, сковородку можно купить новую, а сажевое пятно на потолке легко закрасить. Еще бы Саша вернулся, и вообще сказка.