Проблема эстетического отношения

«получает свою цель, равно как и свой материал, лишь благодаря торговли и промышленности, благодаря чувственной деятельности людей»9. И именно из этой цели познания следует исходить при рассмотрении различных его форм и способов: «Точка зрения жизни, практики, должка быть первой и основной точкой зрения теории познания»10.

Но задачу обеспечить основания для формирования программы действий решает наука и только наука, создающая развернутую систему

логически связанных сведений о природе, обществе и самом человеке,

логический анализ которых позволяет получить необходимые для

практики данные. Какая же роль отводятся другим «формам» («способам») познания, в частности, искусству? К рассмотрению этого вопроса мы теперь и переходим.

6

Краткий словарь по философии. Под ред. И.В. Блауберга, П.В. Копнина. – М., 1966. – С. 215.

Копнин П.В. Введение в марксистскую гносеологию. – К., 1966. – С. 62, 64.

8

Философский словарь. – С. 351.

9

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – Т. 3. – С. 43.

10

Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 47. – С. 224.

7

149

Л.А. ГРИФФЕН

Прежде всего, необходимо отметить существование взгляда, согласно которому цель познания может быть разной. Скажем, «ценность эстетического познания, в отличие от познания научно-теоретического,

заключена не в результата, не в итоге, а в самом процессе любования

красотой»11. Но, как мы видели, общественная роль познания заключается в достижении объективной истины. Если же нас не интересует результат процесса, то у нас нет никаких оснований называть этот процесс познанием: видеть специфику формы познания в том, что не характерно для познания вообще, по меньшей мере нелогично.

Еще одни взгляд на цель познания в искусстве. В.Кожинов, хотя и

признает познавательную сущность искусства, считает, там не менее,

что «даже насыщенные наиболее активным смыслом произведения литературы и киноискусства на могут, например, дать людям конкретную и точную программу преобразования общества – программу, непосредственно переливающуюся во вполне определенные практические действия, находящие в них свою проверку и прямое завершение»12. Но ведь это отнюдь не специфично для искусства. Известно,

что далеко не всегда результаты научного познания немедленно и непосредственно «переливаются» в конкретные действия. Требование

такой «практичности» вовсе не обязательно для ученого. Академик

В.Гинзбург пишет: «Люди, занятые наукой…, имеют полное право не

думать о применении результатов своей работы. Мы изучаем объективно существующую природу, и если нам что-то удается понять, открыть – потом придут другие люди и где-нибудь это применят»13.

По мнению В.Кожинова, такой разрыв между познанием и практическим применением его результатов – следствие развития общества:

«Если на первых ступенях развития человечества любой акт познания

сразу, непосредственно переходил в действие, – в развитом обществе с

его необычайно усложнившейся жизнью эти сферы неизбежно так или

иначе разделены»14. «Заполняет» этот разрыв художественное творчество, в котором «как бы навсегда сохраняется изначальное, первичное

единство человеческой практики и сознания». «Своеобразие искусства

состоит в том, что «результат действия» лежит не только вне искусства

(то есть в сознании и, далее, поведении людей, воспринимающих произведение), но и в самом произведении; оно в известной степени есть

«проверка» субъективного познания и «критерий» объективности»15.

11

Каган М. Лекции по марксистско-ленинской эстетике. – Ч. 1. – Л., 1963. – С. 46.

Кожинов В. «Философские тетради» Ленина и проблемы теории искусства // Ленин и

литература. – М., 1963. – С. 200-201.

13

Гинзбург В. Две проблемы века // Литературная газета. – 1969. – 1 января.

14

Кожинов В. «Философские тетради»… – С. 198-199.

15

Там же. – С. 208, 201.

12

150

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

В связи с этим лишенный возможности непосредственно связать познание с деятельностью и, следовательно, почувствовать себя творцом,

в искусстве не только художник, но и «воспринимающий его человек

сам как бы становится в этот момент творцом. Он открывает в себе

свои собственные творческие возможности, испытывает всесторонний

подъем своих умственных, эмоциональных и волевых сил»16.

Какой же вывод полно сделать из таких представлении об общественной роли искусства? Только такой, что искусство хотя и представляет собой в определенной степени сферу познания, но такого познания, которое по преимуществу осуществляется не с целью формирования (сейчас или в будущем) программы важных для общества действий, а с целью утешить современного человека, потерявшего возможность чувствовать себя творцом в других областях, дать некий суррогат творчества, бесполезного объективно, но необходимого субъективно. В Японии на некоторых предприятиях в особом помещении рабочий в обеденный перерыв может в свое удовольствие отдубасить чучело ненавистного мастера. Говорят, сильно поднимает производительность труда. Здесь предполагается нечто подобное: поиграл в искусство, зарядился, получил «подъем сил» – валяй, вкалывай дальше! Так

что выводы из этой концепции не оченьто лестны для искусства.