Проблема объективности времени в философии

Другой пример, демонстрирующий сложность использования понятия «субстанции» и позволяющий наглядно увидеть, что субстанциальная концепция, скорее, есть нечто искусственное. Так, Я.Ф. Аскин в своей работе указывал, что понимание времени в качестве особой субстанции «связано с его ньютоновской трактовкой»[109]. Эта точка зрения для философии наиболее обычна и не претендует на избыточные экстраполяции, связанные с поиском субстанциальных концепций времени у более ранних авторов. Но если её принять, то в этом случае нам следует обратить внимание на тот принципиальный вывод, к которому приходит П.П. Гайденко, анализируя ньютоновскую концепцию времени: «абсолютное время – это атрибут самого Бога»[110]. Да и трудно было бы ожидать чего-то другого, учитывая присущее философам Нового времени понимание субстанции: в качестве causa sui в собственном смысле, очевидно, с их точки зрения может выступать только Бог, а сотворенная субстанция всегда обладает независимым существованием только в ограниченном смысле[111]. Однако, у Я.Ф. Аскина акценты оказываются расставлены по-другому, когда он пишет, что «Ньютон рассматривал время как нечто такое, что существует в объективном мире само по себе, самостоятельно. Оно понималось им как некая особая субстанция… Ньютон считал, что время, как и пространство, способно к существованию независимо от вещей и явлений, от материи»[112]. Спрашивается, что тогда остается, кроме Бога, о котором просто умолчали, и что представляет этот самый объективный мир, в котором ничего кроме времени не существует; конечно, остается время, и это время вполне «закономерно» (раз больше ничего нет, что бы его обусловливало) превратилось в субстанцию[113]. Таким образом, мы снова возвращаемся к тому, что прежде чем говорить о субстанциальности времени, необходимо определить понятие субстанции. Но тогда сразу становится очевидно, что если время понимать в смысле causa sui, то вопрос о том, является ли время субстанцией, никак не тождественен вопросу о существовании времени в качестве объекта или вещи, что следует из того определения субстанциальной концепции, которое дает О.В. Малюкова, и даже только поэтому название субстанциальной к концепциям, в которых время объективно существует, не применимо вообще.

Наиболее важным для субстанциальной концепции, таким образом, следует признать вопрос о субстанции. В принципе, только наличие в её рамках эксплицитно сформулированного определения субстанции позволяет идентифицировать, какими эпистемологическими, метафизическими, историко-философскими и т. п. предпосылками руководствуется тот или иной исследователь и тем самым избежать смешения философских и чисто научных понятий; такая опасность может возникнуть по той причине, что субстанциальная концепция может использоваться не только в качестве философской концепции времени, но и в качестве основы для научных концепций времени. Например, с точки зрения данного критерия можно попытаться проанализировать рассуждения о субстанциальной концепции, которые предлагает А.П. Левич. «Одна из кардинальных для понимания природы времени проблем – выбор между субстанциальной и реляционной концепциями… В субстанциальных концепциях время изучается как естественнонаучный феномен, в котором проявляются определенные самостоятельные сущности… Понятие субстанции крайне неоднозначно как в естествознании, так и в методологии науки… В контексте проблематики работ о времени предлагаю понимать под субстанцией вид материи, отличный от представленных частицами-фермионами, атомами и молекулами субстратов, принадлежащий глубинным уровням строения материи»[114]. Принадлежность субстанциальной концепции к предметному полю естественных наук определена здесь вполне четко. Аналогично понятие субстанции определяется тоже как понятие научное. Однако в отношении понятия материи такое разграничение не проводится, и это, как представляется, в итоге приводит к тому, что одним из выводов, который предлагает автор, оказывается следующий: «поднимаясь на высоты философского обобщения, можно сделать вывод, что и в субстанциальном и в реляционном подходах время – это движение материи»[115]. Возникает закономерный вопрос: а что в этом обобщении «философского»? Субстанциальная концепция времени в тех терминах, в которых её рассматривает автор, оказывается концепцией чисто естественнонаучной (и в таком виде никаких возражений не вызывает), поскольку материя, как это видно из примеров, приведенных автором в начале статьи, это определенные физические объекты, а не субстанция в философском смысле.