Пробуждение

– Семен Гаврилоч, – мою руку пожал гладко выбритый, подтянутый человек. Он указал нам жестом путь внутрь дома, и мы прошли в просторные, прохладные сени, где стояли ведра, сушилась трава в вениках, которая своим перечным запахом сразу же заполнила мои легкие. Я обернулся на своего нового знакомого и увидел, что он ловко перешагивает ступеньки, но сильно хромает. Мне стало очевидно, что он потерял свою ногу, а в ботинок воткнут деревянный протез. Мы прошли в просторную кухню, где пахло свежим хлебом, справа стояла большая печь, посреди комнаты расположился большой круглый стол, на котором нас ожидали три тарелки с дымящейся кашей, банка с вареньем, а в стаканах белезной сверкало молоко.

– Присаживайтесь, гости. На пустой желудок умные беседы вести тяжело, а ночь у вас непростая была.

Мы подождали, пока хозяин займет свое место за столом, а сами заняли доставшиеся нам стулья. В комнате была еще одна дверь, из-за которой раздавался заливистый детский смех и женское ворчание. Мама явно была недовольно поведением невовремя развеселившегося ребенка.

В моей тарелке на горке ярко желтой крупы, утопающей в молоке, таял большой кусок сливочного масла. Картина была настолько впечатляющей, что мне даже не хотелось портить этот шедевр. Я попытался вдыхать аромат каши, который смешивался с горячим хлебом.

– Кристиан, ешь! У нас нет времени рассиживаться, – Антон посмотрел на меня с упреком.

Я загреб деревянной ложной кашу, оправил себе в рот и понял, что у меня нет никаких сил сопротивляться нахлынувшему голоду. Я, почти не жуя, отправлял горячие, мягкие зернышки себе в рот. Намазал пышный кусок белого хлеба вареньем и почти моментально проглотил его.

– Семен, какие новости в деревне? – перешел к делу Антон.

– Новости-то от вас идут, мы только удивляемся. Мертвяки часто к нам заходить начали, у всех пропуска и разрешения. Мужики недовольны, но пока только присматриваются к ним.

– Видимо, перестали присматриваться, – прервал его Антон. А ты собрания проводил? Разъяснял, зачем нам мертвяки нужны?

– Антон, хочу откровенно сказать… – Семен замолчал, я невольно поднял глаза и поймал его взгляд. Он смотрел на меня.

– Да. говори. Начальство ему доверяет. Может, ему тоже какие умные мысли в голову придут.

– Поговаривают, что обманывают народ большевики с религией-то. Если богов никаких нет, то кто мертвецов воскрешает. Начали уже вспоминать языческую нашу древность, ритуалы, про которые им бабки рассказывали проводят. Маски какие-то достали, которые у них в подвалах хранились. Собираются по три или пять человек, родственники или семьями. За всеми не уследишь, кто дома у себя вспоминает родовые заклинания, кто в лес уходит и там с этими масками пляшет. Опять истуканов начали вырезать. Возродили вы интерес к религии. Люди пытаются разобраться, как вы так сделали, своих родственников хотят воскрешать.

– А почему ты нам ничего не сообщал об опасных заблуждениях.

– Так ерунда же все. Баловство сплошное. Никого в деревне со способностями не осталось. Был одна бабка, так она вроде бы года четыре уже как померла.

– Вот тебе и закончилось баловство, – Антону не понравилось, что староста не рассказывал о религиозных ритуалах. А родственница ее, что в пятом доме по правую руку живет, в такой организации состоит?

– К ней и раньше ходили бабы детей подлечить. Способности у нее имеются. Я присматривал, но собрания сама она не проводила.

– А обиды на власть могут у неё быть?

– Девчонкой еще работала у местного барина в доме. Он у нас лошадей выращивал, толковый был. В Нижний Новгород на ярмарку лошадей своих возил и по всем миру продавал. К нему иностранцы постоянно езди, хозяйство его изучали. Как царя свергли, лошадей его отправили в колхозное хозяйство, но они к работе непригодные были, большинство заболело и умерло быстро. Сам барин за кордон успел уехать, там уже и помер поди. Знаю, что любила она его семью и в разговорах жалела, что погубили большевики хорошего человека.

– Сестру, как ее? Светлана. Про нее что сказать можешь.

– Ну про покойников только хорошее говорят. А тут есть, что сказать! Девка была замечательная. Активная, боевая, любого парня заткнуть могла. Жизнь у нее могла по-другому сложиться. Влюбилась в гражданскую в красного. Верила и в новую лучшую жизнь. Не подумала только, что люди в этой новой жизни прежними остались. Обрюхатил он ее и бросил. Она горевала долго. Когда время рожать пришло, совсем заболела. Вот, ребеночек мертвы родился. Сам я не знаю, но жена моя говорила, что как-то у нее все наперекосяк пошло, и рожать она больше не могла. Но про власть ничего плохого от нее не слышал. Она свои идеалы никогда не предавала. Ленина в спорах, так цитировала, что я сам рот разевал.

***

Дорога в обратный путь на сытый желудок была гораздо веселей. Во взгляде Антона появился блеск, а на губах еле заметная улыбка. Похоже было, что он уже о чем-то догадывается, или у него появилась удачная версия. Я не стал донимать его своими расспросами, хотя мне очень хотелось узнать подробности истории Семена.