Пробуждение Ктулху

– Прошу меня извинить, – произнес я довольно сухим и, как мне представлялось, вежливым тоном. – Время позднее – я устал после путешествия и хотел бы пойти спать. Как видите, написанная вами роковая картина не оказала на меня погибельного воздействия, я до сих пор еще жив и не утратил рассудок. Моя речь связная, я не бьюсь головой о стену и не исчезаю неведомо куда прямо из снятой в этой гостинице комнаты.

Высказавшись таким образом, я предполагал, что Болдуин осознает всю неуместную насмешливость (так мне в тот момент показалось) своего поведения, но ему было безразлично мое отношение к его манерам: его охватило какое-то сильное, непонятное мне чувство, с которым он и не пытался бороться.

Он даже не обратил внимания на мою фразу. Вместо этого он внезапно вскочил и схватил меня обеими руками за плечи. Его стальные пальцы сжали мои плечи, и меня поразила чудовищная сила его рук, неестественная для художника, который, как правило, не подвергает себя каким-либо физическим упражнениям и не увлекается тренировками. Я испытал острую боль: его пальцы вонзались в мою плоть так, словно представляли собой железные колья.

– Послушайте, – заговорил он все тем же хрипловатым шепотом, – послушайте меня. Я слишком хорошо знаю, о чем говорю. Вы сказали, у вас имеются какие-то дела в Дэнем Спрингсе. Пусть так. У человека всегда найдутся какие-то дела… С этого всё и начинается. С обычных человеческих дел. Так они заманивают нас в пучину гибели. И всё же… Послушайте! Послушайте меня! – повторял он вновь и вновь и тряс меня за плечи. Боль становилась попросту невыносимой, мне казалось – когда он отпустит меня, из нанесенных его острыми пальцами ран хлынет кровь. – Не ходите к морю! Слышите? Даже если вы решитесь прибыть туда – не спускайтесь к заливу, не подходите к той скале, не пытайтесь сравнить ее с картиной, которую видите здесь. Вы достаточно чистый, ясноглазый человек, чтобы не страдать от образа скалы, но это не означает, что сама скала вас не погубит.

Странным образом его слова о том, что я «чистый и ясноглазый», не вызвали у меня никаких приятных или радостных чувств. С тем же успехом он мог бы назвать меня «по-детски глупым». Что ж, возможно, именно это он и имел в виду… и я уже начинал догадываться, что он прав.

– Умоляю вас, – повторял он. – Не вглядывайтесь в эту скалу! Это приведет к самым страшным последствиям… Вы ведь не знаете, как умер ваш родственник?

– Он вел замкнутый образ жизни, – ответил я тихо и почувствовал, как острые пальцы постепенно разжимаются и отпускают мои плечи. – Нам мало что известно о последних его годах. Да и о более ранних – тоже. Я оказался единственным его наследником. Впрочем, не понимаю, зачем об этом рассказывать.

Он опустил руки, втянул голову в плечи – теперь он просто замер, сутулый, бесконечно утомленный, с покрасневшими глазами. Я стоял перед ним, и в эти мгновения он как будто был полностью вписан в картину, находившуюся за его спиной и служившую как бы фоном его худой, изогнутой фигуре.

– Доброй ночи, – кратко бросил я и направился к лестнице.

Я поднимался не оборачиваясь, однако и так до моего слуха постоянно доносились повторяющиеся монотонные заклинания, произносимые едва слышным голосом моего странного собеседника:

– Не смотрите на нее!.. Не смотрите на нее!..

Укладываясь в постель, я был твердо уверен в том, что этот более чем странный разговор с несомненно свихнувшимся художником останется во вчерашнем дне и больше я обо всех услышанных от него странностях вспоминать не буду. Однако, когда ранним утром я открыл глаза, вместе со мной пробудилось и глубокое, сильное, неодолимое желание увидеть ту самую скалу и проверить всё то, о чем я услышал накануне. Более того, я был уверен в том, что это непременно произойдет, что к скале меня действительно влечет сама судьба. Возможно, возле скалы я постигну нечто такое, о чем ранее вовсе не подозревал и что имеет огромное значение, некий не приходивший доселе мне на ум смысл вселенского бытия. Теперь для меня не существовало сомнений: приближающаяся встреча с чем-то неведомым неизбежна. Судьба надвигается на меня – а Мэтью Болдуин был ее посланцем, призванным сообщить мне о том, что меня ожидает.

Как и коммивояжер Барнз, я покинул гостиницу рано утром. Впрочем, в отличие от Барнза я заплатил владельцу этого прекрасного места за ночлег и хороший ужин и сообщил о том, что направляюсь в Дэнем Спрингс, где у меня имеется собственность.