Пробужденный любовник

Сквозняк пронесся по комнате, словно распахнулось одно из окон. Она огляделась и поняла, что эта холодная волна вырвалась из тела Зейдиста.

— У тебя есть пара? — Внезапно спросил он.

— Почему ты подумал… О, нет, Ривендж — мой брат. Он не мой мужчина.

Широкие плечи расслабились. Но потом он снова нахмурился.

— А когда-нибудь был?

— Мужчина? Да, недолго. Но ничего не вышло.

— Почему?

— Из-за брата. — Она ненадолго замолчала. — Хотя, это не совсем так. Но когда он не смог противостоять Риву, я потеряла к нему уважение. А потом… этот парень выболтал все подробности наших отношений глимере, и… все только усложнилось.

На самом деле, начался настоящий ужас. Репутация мужчины, естественно, оставалась нетронутой, в то время как ее — разлетелась на мелкие осколки. Возможно, именно поэтому ее так влекло к Зейдисту. Его не волновало, что о нем думают остальные. Его мысли и желания не скрывались под слоями уловок и аристократических манер. Он был искренен: его честности (даже если она просто демонстрировала вырвавшуюся наружу злость) можно было слепо доверять.

— Вы были… — Его голос оборвался.

— Были кем?

— Любовниками? — Зейдист резко выругался. — Неважно, это не мое…

— Да, были. Рив узнал об этом, и тогда-то и начались все проблемы. Ты знаешь, какие аристократы. Женщина, которая делит постель с тем, кто не является ее супругом? Считается, что она необратимо испорчена. Знаешь, я всегда мечтала родиться обычной гражданской. Но ведь невозможно выбрать свое происхождение, так ведь?

— Ты любила этого мужчину?

— Думала, что да. Но… нет. — Она вспомнила про череп рядом с тюфяком Зейдиста. — А ты когда-нибудь был влюблен?

Уголок его рта поднялся в неприятной усмешке.

— А ты, черт возьми, как думаешь?

Так почему же он хранит тот череп? Чей он? Она уже собиралась спросить его об этом, но он ее опередил:

— Твой брат собирается отправиться за шкурой того лессера?

— Несомненно. Ривендж очень… Ну, он стал главой нашей семьи после смерти отца, и он очень агрессивен. В высшей степени.

— Ну, скажи ему, чтобы сидел смирно. Я отомщу за тебя.

Ее глаза метнулись к Зейдисту.

— Нет.

— Да.

— Но я не хочу, чтобы ты это делал.

Она не сможет жить, зная, что его убили в попытке отомстить.

— Я ничего не могу с собой поделать. — Он зажмурился. — Господи… Я не могу дышать, зная, что этот ублюдок спокойно гуляет по улицам. Он должен умереть.

Страх, благодарность и какое-то особенное тепло сжали ее грудь. Под влиянием момента она наклонилась и поцеловала его в губы.

Он дернулся в сторону, зашипев. Глаза распахнуты так, словно она ударила его.

О, проклятье. Зачем она это сделала?

— Прости. Прости. Я…

— Нет, все нормально. Все нормально.

Он перекатился на спину и поднес руку ко рту. Его пальцы потирали губы — туда-сюда — словно он хотел стереть ее с себя.

Когда она тяжело вздохнула, он спросил:

— В чем дело?

— Я такая невкусная?

Он опустил руку.

— Нет.

Что за ложь.

— Может, мне принести тебе мочалку?

Когда она попыталась вскочить с кровати, его рука остановила ее.

— Это был мой первый поцелуй, понятно? Просто, он был очень неожиданным.

Дыхание Бэллы пресеклось. Как это может быть?

— О, ради всего святого, не смотри на меня так.

Он отпустил ее и снова уставился в потолок.

Его первый поцелуй…

— Зейдист?

— Что?

— Можно, я сделаю это снова?

Повисла тишина. Она приблизилась к нему, проталкивая свое тело сквозь простыни и одеяла.

— Я не буду трогать тебя в другом месте. Только мои губы. На твоих.

«Поверни голову, — мысленно приказала она. — Поверни голову и посмотри на меня».

Так он и сделал.

Она не стала ждать пригласительной открытки. Как и того момента, когда он передумает. Осторожно прижалась к его губам, потом слегка подразнила его рот. Он не двигался с места, и она, немного углубив поцелуй, коснулась его языком. Он тяжело втянул в легкие воздух.

— Зейдист?

— Да? — Прошептал он.

— Расслабь рот, пожалуйста.

Осторожно, стараясь не давить на него, она приподнялась на руках и придвинулась еще ближе. Его губы были удивительно мягкими, кроме того места, где верхняя была изуродована шрамом. Чтобы удостовериться, что он понял: это несовершенство не имеет для нее значения, — она умышлено снова и снова возвращалась к этому месту.

А потом это произошло: он поцеловал ее в ответ. Это было лишь мимолетное движение губ, но она почувствовала его самой сердцевиной своего тела. Когда он повторил это, она, поощряя его, застонала и позволила ему руководить поцелуем дальше.

Боже, он был так осторожен, нежными касаниями прокладывая путь по ее губам. Он целовал ее сладко и заботливо, окутывая ароматом яблок и особенным мужским запахом. Они действовали медленно, но этого было достаточно, чтобы внутри нее все заныло.

Неожиданно она лизнула его, и он резко отпрянул.

— Не понимаю, что я здесь делаю?

— Нет, понимаешь. — Она наклонилась, чтобы быть ближе. — Ты, правда, понимаешь.

— Но…