Проданная на Восток (СИ)

Вот и сейчас она рвано вздохнула, моргая, и попробовала было оттолкнуть незнакомца, но руки не шевельнулись, только больно впились в предплечья и запястья грубые веревки.

Она покрутила головой, пытаясь понять, что произошло, и где она вообще находится. И, холодея, осознала, что привязана прямо к мачте чужого корабля.

Ночной шторм закончился, и глаза слепило полуденное солнце. Сколько же она пробыла без сознания?

Агата дернулась еще раз, в полной мере осознавая тщетность всех попыток выбраться, и с вызовом посмотрела на мужчину:

— С кем имею честь говорить?

— О, прекрасная госпожа, как вы заговорили. Что ж, позвольте представиться. Вильхельм, — он приподнял потертую треуголку, склоняясь в шутовском поклоне, прикрепленные к краю стеклянные бусины насмешливо звякнули, красные перья едва не мазнули ей по лицу, — Капитан Вильхельм ди Морен, к вашим услугам, кирия.

— И почему же, капитан, — она сделала насмешливое ударение на слове «капитан», дернув уголком губ и стараясь не показать, как ей на самом деле страшно, — вы держите девушку, привязанной к грот-мачте?

— Возможно, моих бравых матросов напугали ваши знания? Грот-мачта… ну надо же. Может быть, вы и кораблём умеете управлять? Хотя я не жду многого от женщин…

— Пока нет, но если очень потребуется — могу и научиться, — растянула губы в улыбке Агата, изо всех сил пряча от пирата страх, пробирающий до нутра. Она сощурила глаза. — Вам нужна помощь, капитан ди Морен?

Вильхельм вновь приблизился вплотную, практически прижимаясь к ней, связанной и беспомощной, всем телом. Он костяшками пальцем погладил заалевшую от злой беспомощности щеку, нежно заправил выбившуюся прядь волос за ухо, а потом неожиданно цепко, почти больно взял за подбородок пальцами, запрокидывая ей голову так, что она вновь ощутимо стукнулась затылком.

— Знаешь, я уже видел когда-то твоё лицо, дерзкая крошка. Тогда… О да, тогда ты была сильно моложе, как, впрочем, и я. Однако я тебя помню. Эти капризные очаровательные губки и горячий взгляд. Ты почти не изменилась, кирия ди Эмери. Да-да…

Агата с трудом сглотнула, понимая, что это не просто случайный разбойник, попавшийся им на пути. Она не могла вспомнить, кто это, и не врёт ли он, что они были знакомы. Хотя этот колдовской взгляд. Но кто он? Кто?! И если они были знакомы, стоит ли надеяться, что жуткий пират отпустит её… Или наоборот… стоит ждать чего хуже?!

От мучительных попыток вспомнить только разболелась голова.

Вилхельм приблизил к ней своё лицо, Агата была бы счастлива отпрянуть, но ловкие, горячие пальцы удерживали подбородок. Когда кончик его носа коснулся ее щеки, она замычала и дернулась, и пальцы с подбородка переместились на шею, не сдавливая, не перекрывая воздух, лишь накрывая и поглаживая, не причиняя боль, но обещая ее в случае неповиновения. Агата снова сглотнула, зажмуривая глаза, словно бы, если она не будет видеть этого пугающего мужчину, то его не станет и в действительности.

— Кто вы?

Чужой нос скользнул по щеке вверх, коснулся мочки уха, вызывая мурашки и ледяную дрожь, а потом бархатный голос, шевельнувший волосы, заправленные за ухо, прошептал:

— О, ты обязательно узнаешь, кто я. Чуть позже. Знаешь, что я обычно делаю с такими маленькими, сладкими рыбёшками, как ты?

Агата только втянула воздух и застыла: вырываться все равно было бесполезно. Уверенные губы коснулись уха, обжигая прикосновением, а потом сменяясь зубами, пальцы скользнули по шее к груди, накрывая ее и беззастенчиво сжимая, вырывая из груди неожиданный стон.

Агата распахнула глаза и, дрожа всем телом, взглянула на ухмыляющегося пирата. Только сейчас она хоть немного очнулась от его завораживающего взгляда.

Вильхельм отошёл на шаг, наклонил голову немного вбок, изучая ее с головы до ног:

— Я решаю, съедобная ли рыбка, стоит ли выбросить обратно в море, или съесть? И сейчас мне кажется, такой соблазнительной, вкусной рыбки я ещё не вылавливал.

— Я бы тоже не прочь полакомится, — хохотнул грубый мужской голос, откуда-то из-за ее спины, — поделитесь, капитан?

Со всех сторон раздались смешки, и, холодея, Агата осознала, что ее окружает по меньшей мере дюжина мужчин — очевидно злых, разгоряченных дракой и очень недружелюбно ее разглядывающих.

Она почувствовала себя как наколотая на булавку бабочка, выставленная на публику.

— Молчать! — неожиданно рявкнул Вильхельм, — Вам работы мало? Кому мало, могут покормить акул, те, кажется, пропустили свой обед.

Нестройный гул раздражённых голосов раздался вокруг, а к капитану вразвалочку, как будто бы была сильная качка, подошёл внушительного вида мужчина. Он масляно взглянул на Агату, отчего ей захотелось прикрыться или хоть как-то сдвинуться, чтобы веревки не приподнимали так сильно грудь, едва скрытую ночной сорочкой, и обратился к Вильхельму:

— Кэп, так это… эта сладуля — моя! Моя добыча, это я прихватил ее с корабля.