Продавец “мини” и “макси” (The Sewing Machine Man)

– Здравствуйте. Мистер Томас? – прорычал я.

Вместо ответа, он, грациозно изогнув стан, широким жестом пригласил меня войти.

Разодет он был, как и положено голубым, в светло-синие тона. Тонюсенький голубой свитер с глубоким вырезом и обтягивающие переливающиеся брючки, столь тесные, что был виден весь десерт и три четверти мясного блюда; тонкие холеные пальцы разукрашены золотыми кольцами такой толщины, что я даже не поверил, сможет ли Аполлончик поднять руку.

– Как вас зовут, милый? – пропел педик.

– Тобин! – рявкнул я.

– Ах, как восхитительно. А имя?

– Просто Тобин. Рассел Тобин.

– Ну надо же. Проходите в гостиную, мистер Тобин.

– После вас, мистер Томас.

Я предпочитаю видеть, что делают эти мальчики.

Радостно взвизгнув, красавчик, виляя бедрами, поплыл в гостиную.

Я последовал за ним. Прихожая и коридор сверкали чистотой и были прекрасно обставлены. На стенах красовались картины в стиле модерн, а растений было больше, чем в бирманских джунглях. Воздух благоухал, как дамская косметичка.

В гостиной можно было без труда летать на самолете. Пол от стены до стены устилал белоснежный пушистый ковер, посреди залы торчала стойка с роскошным темносиним костюмом-тройкой, а на стенах были развешаны бесчисленные картины и рисунки.

За небольшим столиком в углу гостиной сидел ещё один образчик, который рассматривал разбросанные по столу скетчи. Примерно тех же лет, что и Томас, худощавый и такой смуглый, что мог без труда сойти за испанца; а может, только что вернулся из отпуска в Блэкпуле. На первый взгляд, он мог сойти за мужчину, но уже в следующий миг все испортил, повернувшись ко мне и пропищав тонюсеньким фальцетом:

– Доо-о-обрый день!

– Френсис, познакомься с мистером Тобином, – сказал Томас. – Впрочем, давайте отбросим формальности. Меня зовут Питер, это Френсис, а вы Рассел. Поставьте машинку на стол, Рассел, вам, должно быть, ужасно тяжело её держать.

Он лихо смахнул со столика кипу скетчей.

– Вот сюда, лапик. Сейчас мы на неё полюбуемся. Розетка нужна?

Я уже не был в этом уверен, но не усмотрел в его вопросе подвоха, и кивнул.

– Да.

Он взял провод с вилкой и исчез под столом, выпятив обтянутый брючками задик. Я с трудом удержал правую ногу от естественного порыва влепить ему пинка. Справа послышалось учащенное дыхание. Я повернулся и увидел, как Френсис с разгоревшимися глазами созерцает извивающиеся формы Питера, то и дело облизывая пухлые губы.

Перехватив мой взгляд, он потупил взор, порозовел и хихикнул.

– Ну вот! – победоносно провозгласил Питер. – Расставь стулья, Френсис.

Они расселись вокруг стола, а я снял с “мини” футляр.

– Но она ужасно маленькая, Рассел, – прогнусавил Питер.

– Но жутко клевая, – тявкнул Френсис.

– Смотря для чего она вам нужна, – пожал плечами я.

– А вот посмотри, миленочек, – гордо пропел Питер, протягивая мне наброски. – Это Френсис придумал. Потрясающе, да?

Я перелистал несколько альбомных листов с невероятно вычурными и расфуфыренными костюмчиками, разукрашенными кружевами и виньетками, как викторианский сервант.

– Ну как? – с придыханием спросил Питер.

– Клево, – сказал я. Френсис хихикнул.

– Мы держим в городе магазинчик мужской одежды, – пояснил Питер, – но до сих пор продавали готовое платье. Теперь же мы решили сами заняться дизайном, а для этого нужна машинка.

– Замечательная идея! – сказал я.

– Да, – произнес Френсис, с сомнением воззрившись на “мини”. – Но все-таки, мой утеночек…

– Вам кажется, что она маловата, – перебил я.

– Да, милый. Может, у тебя есть что-нибудь покрупнее?

– Есть, – кивнул я. – Но она и стоит подороже.

– Ну естественно, – отмахнулся Френсис. – Тащи сюда, и мы полюбуемся.

– Не задерживайся, цыпочка! – подпел Питер.

Вы не поверите, но эта парочка начала мне чем-то нравиться. Была в них какая-то легкость и искренность.

Выбравшись к машине, я позволил себе посмеяться. Никогда я ещё так тесно не общался с двумя гомиками, а ведь прежде я их на дух не переносил. Теперь же я даже получал удовольствие от общения.

Когда я вошел в гостиную, оба засуетились, помогая мне устанавливать и подключать “макси”. На этот раз под стол влезли оба, получая, должно быть, море удовольствия, от столь тесной близости.

– Ну вот, красавчик, – промурлыкал Питер. – Теперь твоя очередь.

Я снял с “макси” футляр.

– Ух ты! – выпучил глаза Френсис.

– Ой, какая прелесть! – залился Питер. – Совсем другое дело.

– Она дорогая, – предупредил я.

Френсис бережно погладил машинку, словно перед ним была фарфоровая ваза эпохи Минг.

– Сколько она стоит? – спросил он.

– Сорок девять фунтов и десять шиллингов, – выпалил я.

Я ждал хоть какого-то проявления чувств, но гомики просто молча стояли и любовались машинкой. Я даже испугался, не вогнал ли их в транс.

– Разумеется, – быстро сказал я, – мы торгуем в рассрочку.

Питер потряс головой.

– Нет, киска, мы в такие игры не играем. “Деньги на бочку” – вот наш девиз. Правда, Френсис?

– Да, ангел. Деньги на бочку. – Он повернулся ко мне. – Расси, душка, а что она умеет? Покажи, будь ласков.

– С превеликим удовольствием, – улыбнулся я.

Я лихо прострочил кусок ткани, а Питер вдруг сказал: