Продавец времени

Потоптавшись еще немного, он вернулся на ярмарку, поглядел на петушиные бои, забавы горожан и, окончательно заскучав, вернулся в княжеский терем.

Неждана еще не появилась.

«Ну, посидим, посмотрим», – устроившись в тени, он продолжал ждать еще какое-то время. Видел, как вернулась домой княжна – судя по сгорбленной спине – не солоно хлебавши, усмехнулся: он-то до недорослика доберется, дай только срок.

27

– Помоги! – княжна, казалось, была не в себе.

Лесьяр и подоспевший к нему на помощь Малюта помогли ей дойти до дома, усадили за стол. Пока Малюта суетился с водой – напоить девушку, аптекарь пытался взять в толк, о чем она говорит.

– Я не знаю, как… Но она… Сварог всемогущий, как страшно, – она вцепилась в поданный домовым ковш. Припав к ней губами, жадно пила, обливаясь и захлебываясь.

Малюта и Лесьяр, наблюдая за ней, только настороженно переглядывались. Когда девушка напилась, домовой принял у нее из рук ковш, отметив как дрожат руки гостьи, многозначительно поднял бровь и вздохнул, кивнув хозяину.

– Ну, теперь скажешь? – тот нетерпеливо поторопил гостью. – Что приключилось с тобой?

Девушка твердо посмотрела на него, сжала кулаки так, что побелели костяшки худеньких пальцев. Лесьяр хмурился в ожидании. Не дождавшись спросил строго:

– Ты зачем золотые жилы украла?

Княжна в одно мгновение перестала дрожать, отпрянула. Глаза у нее округлились, щеки и шея покрылись красными пятнами, в глазах промелькнуло и тут же погасло смятение, сменившись решимостью – то, что ее разгадали так быстро было ей даже на руку.

– Жилы? Так вот что это было? – Она медленно, будто через силу, втянула носом воздух. – И не украла я, оставила плату.

Они одновременно, не сговариваясь, посмотрели на все еще лежавший на столе кошелек. Княжна напомнила:

– Я просила о помощи. Ты отказал. Я взяла то, что должно было помочь…Совсем немного.

– Семь флаконов, – отметил Лесьяр и приподнял бровь. – Это немного по-твоему? Хороша́ княжна…

Неждана кивнула, соглашаясь:

– Семь флаконов, все так. Но я заплатила за них с лихвой!

Аптекарь потемнел лицом, ноздри хватали воздух, взгляд стал жестким, раздраженным. Он терял терпение, был зол и едва сдерживал себя, чтобы не схватить девчонку и, не церемонясь, вытрясти из нее всю правду.

– Ты их кому-то отдала?

Девушка сперва покачала головой, потом кивнула, отозвавшись:

– Я напоила ими маму.

– Напоила? – Лесьяр недоверчиво скривился: он помнил, как золотые нити никак не превращались в жидкость и выпить их было невозможно. Он озадаченно стал ждать ответа.

Девушка кивнула.

– Да… Только. Я ждала, что ей станет лучше, ей вроде бы и стало лучше, она встала. А потом…

Княжна замолчала, не желая воскрешать в памяти то, что произошло позднее. Аптекарь, между тем склонился к Неждане, прошептал настойчиво.

– И?

Девушка кусала губы и отводила взгляд – в груди юноши, на мгновение отключив разум, вспыхнула ярость.

– И?! – он схватил девушку за плечи, встряхнул ее.

Домовой возник рядом, положил руку на плечо хозяина – и будто забрал часть его гнева, принял на себя – взгляд юноши стал светлее, руки разжались. Перепуганная девушка пролепетала:

– И эта золотая жидкость превратилась в дым, и мама вдохнула его. И даже те склянки, что были запечатаны, они открылись… сами. А жидкость внутри тоже обратилась в дым… И тоже… к маме.

По неровной, сбивчивой речи Лесьяр понимал, что они подходят к главному, именно оно привело девушку в его дом с повинной головой. Он даже в глубине души примерно понимал, что там случилось: княгине стало плохо, мара предупреждала, что чистой акханду употреблять нельзя. Он сам видел, что происходило с жуками и букашками, над которыми он ставил опыты накануне – все они погибли, в мучениях обратились в прах. Проводить опыты над живыми людьми он не смог (или просто не успел), а тут само провидение помогло ему узнать.

– Дальше! Что было дальше? – проигнорировав на этот раз предупреждение домового, он схватил девушку за руку, сдавил запястье.

Девушка смотрела на него остекленевшими от ужаса глазами – присмотреться, и можно было увидеть на их дне то, что она пережила.

– Сперва она стала задыхаться, потом ее рвало, а потом… Она превратилась в какого-то жуткого зверя. – Девушка зажмурилась, прогоняя от себя видение матери, но аптекарь сжал запястье еще сильнее, заставив девушку очнуться и заговорить быстро-быстро, захлебываясь собственным страхом, таким живым и реальным.

Только когда она замолчала, обессиленно опустив голову на грудь, Лесьяр отпустил ее руку – на запястье остались сине-красные кровоподтёки от его пальцев. Аптекарь смотрел в пустоту:

– Значит, если использовать ее в чистом виде, то человек обращается в мару…

За его спиной рассыпался сухой, будто горох, смех.

– Это Жница.

Лесьяр обернулся – в углу к их разговору внимательно прислушивалась плененная мара. Переспросил:

– Жница?