Продавец времени

«Что это?», – аптекарь медленно опустился на землю, пытаясь унять дрожь – руки перестали слушаться, к горлу подступила тревога, сковав дыхание и вытравив все мысли. В этой вязкой, прогорклой тишине он потянулся к фляжке с водой. Сорвал ее с пояса, рывком откупорил крышку. Сделал небольшой глоток, чтобы смочить горло и выровнять дыхание. Собранная Малютой вода смыла муть из головы, заставила мысли проясниться. Взгляд снова отчетливо улавливал очертания знакомого леса, тропинки. Нос – улавливал знакомые запахи, а сердце билось ровнее. Он задержался взглядом на скрючившейся у пенька и тяжело дышавшей княжны – вот уж кому в самом деле плохо.

– На, испей, лучше станет, – он протянул ей фляжку. Зарукавье чуть сместилось, оголив голую кожу под браслетом – на ней аптекарь обнаружил пятно. Темно коричневое, с бордовой воспалившейся каймой вокруг темного волдыря, оно нещадно саднило и источало тот самый тошнотворно-сладкий запах гниения.

Одернув руку, он бросил фляжку княжне, отвернувшись, посмотрел на рану ближе. Но той не оказалось. «Померещилось?», – аптекарь озадаченно изучал то место, где только что видел рану.

– Акханда убьет тебя, я предупреждала, – прошептала мара из короба.

Лесьяр сердито покосился на нее, губы растянулись в снисходительной усмешке:

– Коли каждой твари верить, то до утра не доживешь…

– А сейчас, думаешь, доживешь? – мара хмыкнула.

Лесьяр и сам не знал, но сдаваться не собирался. Прикинув, сколько времени еще надо идти до дома Яги, он посмотрел на вершину росшего неподалеку дуба – старого и разлапистого, с богатой кроной. Поднявшись, подошел к нему, сбросил с плеч заплечный мешок, бросил тут же, в траву. Неждана, отпив немного из предложенной аптекарем фляжки, наблюдала за ним и медленно приходила в себя – ее тоже привлек запах гари, который ничего хорошего не нес. Сырость глухого леса, аромат сухого ельника и грибов.

– Ты что делаешь? – спросила, сев, наконец, и подобрав под себя ноги.

Лесьяр ее вопроса будто не услышал. Подхватив корзину с марой, забросил ее на плечо, а сам, подпрыгнув, зацепился руками за нижнюю ветку. Подтянулся. Закинул правую ногу на ветку, подобрался. Осторожно встал ногами у основаниями ветки, забрался выше. Потом еще и еще раз, пока не оказался почти у самой маковки. Там, на гибкой и неустойчивой ветке он оставил клетку с марой, закрепил ее так, чтобы не перевернулась, а на плоскую крышку насыпал пригоршню соли. Хлопнув ладонью по стене, предупредил пленницу:

– Будешь вертеться и дергаться, соль просыплется сквозь прутья и тебя насквозь прожжет, сваришься в ней заживо, поняла? – и словно в доказательство своих слов, чуть качнул корзину – несколько кристалликов соли, пробиваясь сквозь плетение, посыпались внутрь – мара завизжала, неистово забилась внутри. – Не говори, что я не предупреждал.

И, оставив в таком положении пленницу, ловко спустился вниз. Там его ждала княжна – девушка уже поднялась на ноги, поправила заплечный мешок:

– Зачем это? – кивнув на короб, спрятанный между ветками, вернула ему фляжку.

Аптекарь отряхнул руки, оправил рубаху и зарукавья, натянул на голову сползший на плечи капюшон. Взял фляжку и закрепил ее на поясе. Пробормотал с холодной ухмылкой:

– Жалко ее? Она б тебя не пожалела…

Девушка отвела взгляд – с кладбищенскими марами она не сталкивалась и знала об этих тварях слишком мало, чтобы осуждать Лесьяра.

– Я про то, зачем на дерево посадил… – девушку знобило, лихорадочный румянец сошел, оставив на щеках девушки мертвенную бледность. Пытаясь унять дрожь, она обхватила себя за плечи.

Лесьяр подобрал дорожный мешок, нацепил на плечи. Второй, который несла Неждана, подумав, тоже надел себе на спину.

– Внутри, – он указал пальцем на клетку, пояснил отрывисто: – мара кладбищенская. Вся ее сила – на земле. Чем выше, тем слабее она. А соль на крышке, чтобы не вздумала опрокинуться с ветки, да и сестер не звала… Все, пойдем, времени нет, того и гляди нагонят нас…

28

Званко лишь наутро узнал о побеге Нежданы.

– Что? – схватил слугу, принесшему странную весть за локоть. – Как пропала?

– А так, княжич, служанка ее, Леся, утром пришла в опочивальню. А княжны и след простыл. Ложе неприбранно, вещи разбросаны, а самой княжны нет…

– Так может, похищена?

Слуга пожал плечами:

– Так и Саввушки нет, коня ее.

Князь Олег лютовал во дворе, распекал нерадивых конюхов за то, что про коня не сказали, что княжну упустили, что теремной дворец не стерегут, а служанку Лесю – что хозяйку упустила, проспала. Он метался по двору, кого бил плетью, кому раздавал оплеухи. Из глаз его сыпались молнии.

Завидев Званко, гаркнул:

– А ты, княжич, чего на крыльце мнешься, словно кляча голодная? – он дождался, пока Званко подойдет вплотную, крепко взял юношу за плечи, словно железными ободьями сковал, отвел в сторону. – Ну, сказывай!

Званко озадаченно вскинул голову:

– О чем? Я не знаю, куда Неждана делась.