Продавец времени

– Мне нужно то снадобье, которым ты голову морочил на ярмарке.

Малюта сглотнул:

– Так неужто не сказал бы тебе, коли б ты спросил? Неужто громить надобно все?

– Я сам разберусь, что нужно. Где товар?!

– Так распродан весь… – Малюта развел руками. – Ты б пораньше засуетился, может, и тебе бы досталось снадобье. Глядишь, по старой дружбе хозяин и скидку бы тебе сделал…

Княжич, озверев, с такой силой тряхнул домового, что у того в глазах потемнело и искры золотой крупой посыпались из глаз. Швырнул к стене – Малюта ударился плечом о стену, скатился по ней и больно опрокинулся на лавку. Застонал. Попробовал встать, да не успел – дружинники подхватили его под локти, скрутили руки за спиной. Остальные продолжали методично переворачивать дом вверх дном, рушить полки, разбивать склянки, глиняную посуду и с таким трепетом собранные Лесьяром ступки и весы, топтались по осколкам – зло, намеренно превращая их в мелкое крошево.

– Да что ж ты творишь, княжич, – домовой сплюнул на дощатый пол кровь вместе с парой выбитых зубов, язык заплетался от боли и обиды, из гортани вырывался хрип. – За что?

Княжич подошел к нему, схватив за волосы, резко потянул вверх. Процедил в лицо:

– Ты еще, тварь безбожная, учить меня станешь? Дрянь свою княжне Неждане продавал?

При упоминании дочери князя, Малюта не смог сдержать улыбку:

– Снадобьями молодильными все больше постарше бабоньки интересуются, княжич. Неждана наша больно молода для них…

Званко больно дернул его за волосы. едва не вырвав из них клок:

– Я спрашиваю: продавал или нет?!

– Нет!

– Зачем Неждана тебя искала? Зачем следовала за тобой?

Малюта, не моргнув, солгал – то, что творили на его глазах с его домом, давало ему право не только на это:

– Не знаю, о чем ты, княжич. – Он чувствовал, как связь между ним и хозяином тает – тот ушел достаточно далеко, пересек водную преграду. Выдохнул с облегчением. – Не видел я нашу княжну…

Званко его ответ озадачил, в глазах промелькнуло сомнение – домовой понял, что тронул нужные струны, запричитал:

– Клянусь, не говорил я с княжной, не ведаю ничего…

– А хозяин твой? – спросил Званко, уже без прежней уверенности.

– А ему-то с чего?! – Малюта вытаращился. – Он на ярмарку и не ходит, меня отправляет. А сам тут травами да заготовками занимался. Он ведь маг, не чета мне…

Княжич, потяну волосы Малюты еще сильнее, склонился к нему и выдохнул в лицо:

– Лесьяр – тот тайный маг, о котором твердит вся округа? – он пристально вглядывался в черты домового, пытаясь прочитать смятение, неловкость, ложь – любой знак, который позволил бы ему догадаться. – Ну! Говори!

Малюта очень натурально расплакался, забрызгав княжича слюной:

– У-у, не ведаю ничего! – завыл он. – Отпусти, княжич! Хозяин много добра всем делает, от хвори спасает, от смертной муки… Чудеса иной раз творит, о том тебе лучше многих известно…

Званко не позволил ему закончить, ударил по щеке, выпрямился и заставил себя перевести дыхание. Окинул взглядом разгромленный дом аптекаря – перевернутые корзины, разрубленную, разбитую и растоптанную утварь. Вдохнул горьковато-сладкий аромат трав, меда и сырой глины. Ничего не говорило о том, что молва не ошиблась. Щелкнул пальцами – хватка дружинников ослабла, Малюта смог выдохнуть и в свою очередь оглядеться, с горечью понимая, сколько труда погублено. Посмотрел на княжича с осуждением. Княжич отошел от него, в задумчивости замер. Трое дружинников, обшаривавших дом аптекаря доложили:

– Нет ничего княжич.

В этот момент на крыльце раздались торопливые шаги, в дом вбежал еще один дружинник – домовой сразу понял, что дело неладное. Вбежавший крикнул:

– Княжич! Совсем свежие, пешие следы нашли, в сторону леса тянутся… не больше часа оставлены! Один мужской, один детский или женский.

На лице Званко расплылась холодная усмешка, он повернулся к зажатому между двух дружинников домового, проговорил:

– Значит, не видел-не знаешь…

Домовой растерялся, пробормотал:

– Княжич, я…

Княжич раздраженно вскинул руку, велев ему замолчать. Бросил остальным:

– В погоню!

– А с уродцем этим что? С собой брать? – один из воинов кивнул на притихшего домового.

Званко оценивающе на его посмотрел:

– А зачем он нам?.. – и, окинув разгромленный дом своего спасителя, брезгливо бросил: – Жгите…

– Княжич! – Малюта бросился в ноги, но получил сапогом в лицо, взвыл от боли и, скрбчившись, откатился под лавку.

– Пшел вон, тварь!

Когда, вздыхая и вытирая с лица кровь, выбрался из-под лавки, дружинники уже вышли и подперли снаружи дверь. Сверху, от крыши потянуло знакомо едким и злым, сизые ручейки занимавшегося пожара потянулись внутрь дома, стекая по стенам. Малюта прикрыл нос и рот рукавом, прислушался – всадники запрыгивали на коней, стремительно удалялись от подожжённого ими дома. Домовой встал на четвереньки, огляделся.

– Ты стелись по долам огонь-ботюшка, не губи мою душеньку, не трепи злыми ве́трами мою су́дьбушку…