Продавец времени

Неждана с ужасом наблюдала за этим, дернула Лесьяра за рукав:

– И нам так надо?

Аптекарь остановился:

– А ты как хотела? Знала же, к кому идем. Яга одной ногой в ко́щьем мире, второй – в людском. Хочешь помощь получить – плати дань.

Девушка растерялась.

– Дань?! А у меня нет ничего!.. Я последний кошель с деньгами тебе отдала… – У нее округлились глаза, а рука невольно потянулась к заветному сокровищу – флакончику с последними крупицами Соли.

Он, поймав ее жест, усмехнулся, посмотрел снисходительно:

– То, что ей нужно, у тебя есть… Оно у каждого живого есть. – Юноша повернулся к домовине, стал спускаться по склону к ней. Обернулся к Неждане, усмехнулся лукаво: – Она временем берет… От того никогда не помрет, карга старая, потому что просителей всегда предостаточно.

Девушка смотрела ему в спину, наблюдая, как аптекарь спускается с пригорка по направлению к домовине Яги, идет широко, уверенно.

– Временем? – повторила. Спохватившись, побежала за Лесьяром, да запнулась о корявый корень, поскользнулась и едва не упала – юноша успел подхватить ее под локоть. Неждана заглянула в глаза: – И много берет?

Лесьря в миг посерьезнел, отпустил девушку, а сам пошел дальше, к домовине. Пробормотал тихо:

– А это уж как ей покажется, столько и возьмет.

Девушка коснулась пальцами собственной щеки, поправила волосы… Лесьяр обернулся, посмотрел на нее с издевкой:

– Что, боишься, что все заберет? А от Жницы подохнуть не боишься? – он криво усмехнулся, положил ладонь на рукоять посоха. Взгляд снова стал тяжелым: – Все одно, княжна, на том берегу окажемся, сегодня ли, завтра ли – не все ли равно, когда… Так что, идешь?

Он снова посмотрел на нее – затяжно, колюче. Княжна дрогнула, шагнула навстречу.

– Я боюсь, – прошептала, когда поравнялась с ним, заглянула в глаза, на мгновение отразившись в двух прозрачно-голубых омутах.

Аптекарь склонился к девушке и неожиданно поцеловал – в губы, как целуют любимую, сладко-протяжно и призывно. Обнял за плечи, привлек к себе, скользнул горячей ладонью по спине, укрыв полой дорожного плаща. Прожигая насквозь. Его поцелуй пах лесными травами, был горьким и терпким на вкус, а руки оказались легкими и нежными. Они словно подняли девушку выше облаков, понесли над черными елями, увлекая в неведомое. Сердце княжны билось часто-часто, не желая вырваться на волю, а наоборот, надеясь, что ласка эта – внезапная и жгучая – окажется бесконечной. Девушка тянулась за ней, чувствуя, что растворяется, отвечала на нее. Но Лесьяр, вобрав в себя трепетное девичье дыхание, мягко отстранился и посмотрел лукаво.

Девушка, все еще находясь в его объятиях, укрытая его плащом, стояла и оглядывалась, онемев – неведомо как, но они оказались внутри домовины.

Лесьяр изогнул бровь и отстранился.

Избенка Яги внутри была чистенькой и светлой. Княжна бы приняла ее за обычную деревенскую избу, если бы не травы, развешанные по стенам, да отсутствие окон. За столом, накрытым белой скатертью, сидела Яга – теперь она выглядела моложе, приветливей, была одета чисто и опрятно. На щеках алел румянец, будто хозяйка только что из баньки вышла. Только бусы знакомые из медвежьих когтей да рябины по-прежнему болтались на тощей груди.

Посмотрев на гостей, отметила:

– Обратно тоже так поведешь?.. Хитрован какой…

Лесьяр, не отпуская княжну взглядом, склонился к ней, коснулся губами виска:

– Не бойся. Она страх чует лучше матери Морены…

– Ты чему там ее уськаешь? – Яга привстала, сверкнула глазами. – В моем дому́, да с камнем за пазухой?!

Аптекарь потянул девушку к столу, усадил рядом, хоть руку и не отпустил – так и продолжал удерживать. Яге бросил примирительно:

– Не шуми. Разговор к тебе есть.

Свободной рукой достал из-за пазухи флакончик с золотой жидкостью, той самой, что превратила Чернаву в Жницу. Неждана, заметив ее, дернулась в сторону, едва со скамьи не упала – аптекарь сжал ее пальцы, заставив успокоиться.

Яга же уставилась на поставленный перед ней флакон.

– Это что? – прохрипела.

– То, что ищешь сто лет. Зачем в чертоги Кощеевы тайком лазишь.

Старуха с трудом отвела взгляд от сверкающей склянки с волшебной смолой. Ее взгляд стал удивленным и недоверчивым, а губы растянулись в кривой ухмылке:

– Врешь…

– Никогда во вранье не был замечен.

Старуха помолчала, изучая его. В глазах горело сомнение.

– Как удалось тебе? – спросила, наконец.

– Не о том речь. Как удалось – скажу, но за другую услугу, ибо цена такого разговора немаленькая, сама, небось, понимаешь. Этого, – он кивнул на склянку, – тебе на ближайшие зим пятьдесят хватит, не меньше.

Он удерживал флакон между пальцами, заставляя жидкость внутри сверкать от напряжения, а глаза Яги – темнеть от желания обладать чудесным снадобьем. Старуха стала все больше походить на хищную птицу, того и гляди вцепится в Лесьяра, вырвет флакончик из рук. Неждана с опаской переводила взгляд с Яги на аптекаря и назад, готовая бросить наутек. Но, кажется, юноша знал о своей бывшей хозяйке больше, а потому держался уверенно, если не сказать, что нагло, дразня старуху.