Продажные твари

Паша буквально снял ее с клиента, на коленях которого она расположилась за укромным столиком клуба в закутке за барной стойкой. Приставив клиенту, пожилому дядьке в дорогом костюме и старомодной дешевой заколке, приторочившей галстук к безвкусно подобранной рубашке, ксиву прямо вплотную к очкам, Паша нежно, но непререкаемо прихватил даму за локоток и прошептал ей нечто такое, после чего Нелли быстренько и без хлопот была доставлена в отдел.

Составив по внешним данным (хороша, кокетлива) и первым репликам (глуповата, характер слабый) психологический блицпортрет этой Нелли (по паспорту действительно оказалась Нинель Игоревна, фамилия прямо-таки царская — Романова), Марьяна выбрала жесткую лобовую атаку. Пашу попросила остаться, поработать «злым следователем», подыграть агрессивно, в наглую.

Начал Паша.

— Этого знаешь? (Сует фото Миклухи под нос).

— Знаю, читала, его убили. Я-то здесь при чем? Вы что — чокнулись!

— Ты кому здесь хамишь, оторва кабацкая! Мы все знаем. Мы знаем, что он с тобой сделал. Знаем, что попросила отомстить. Знаем примерно — кого просила. Выкладывай все, и я тебе клянусь, что пойдешь по статье о недонесении — условно. Иначе гарантирую минимум десятку строгача, и еще киллер твой тебя достанет, кишки выпустят на зоне. Будешь до конца жизни бомжевать по вокзальным буфетам и у синюшных в рот брать за стакан сивухи.

Паша нес дикую околесицу столь злобно и убедительно, что Марьяне самой в какой-то момент стало смешно.

Нелли, изящно одетая, явно принадлежавшая к разряду недешевых, соблюдающих себя девушек на приличном гонораре, впала в полнейший ужас, глаза остекленели, красивый ротик ее приоткрылся, продемонстрировав шеренги безупречных зубов. Руки госпожи Романовой задрожали, и она вдруг разразилась рыданиями. По их модуляциям, вообще по реакции девушки Марьяна с глубоким сожалением сделала экспресс-вывод: не может быть.

— Не плачьте, девушка, — нежно проворковала Залесская, глазами дав понять Паше, чтоб завязывал кошмарить и вышел.

— Я сейчас ребят приведу, с тобой покруче потолкуют, — не удержался напоследок Суздалев и, скорчив злодейскую гримасу, вышел, для убедительности оглушительно хлопнув дверью.

Нелли взвыла еще отчаяннее, не оставив Залесской ни малейших сомнений, что перед ней не более чем запуганная шлюшка в истерике.

— Ладно, успокойся, просто у него характер тяжелый, — проворковала Марьяна. — Я старше по званию, в обиду тебя не дам. Ты только расскажи мне, как у вас с этим мужчиной, с этим Толиком все началось, как все было — в подробностях, не стесняясь, и чем кончилось. Я же понимаю, ты его не убивала… сама, просто рассердил он тебя очень, да?

Нелли повсхлипывала еще немного и действительно успокоилась, поддавшись почти безотказному приему: злой следователь — добрый.

— Послушайте, я клянусь, что с этим Толиком была всего один раз, один раз, понимаете? Одна ночь у меня в апартаментах, утром ушел, больше я его не видела. Какая месть, на кой хрен он мне сдался?

— Так, я тебе, кажется, верю. Теперь только расскажи без всяких стеснений, как он тебя трахал, как тебе с ним было, что говорил?

Нелли сделала паузу, но явно не для того, чтобы вспомнить, а просто чтобы перевести дух и промокнуть остатки слез, высморкаться. Потом с изумлением посмотрела на Марьяну.

— А вам зачем это? — уже совершенно спокойно и с любопытством поинтересовалась она. — Порнуха какая-то…

— Чтобы тебя спасти, дурочку, — снисходительно и вполне доброжелательно объяснила Марьяна, ничего не объяснив.

— Ну ладно… Я помню его хорошо, и эту ночь. Он чумовой был мужик в койке, я такому сама бы приплатила. Вам что, в деталях, что ли описать, чего он делал? Я так не помню, но с большой выдумкой был, заводил долго, всякие ласки там…

— И ты?..

— Чего я? Кончила раза два-три в натуре, без театра, для меня это большая редкость. Я по этому делу… как бы сказать?.. глуховата стала, профессия накладывает свой отпечаток, все в одно сливаются. Вообще, скоро фригидкой стану. А с ним — да, кайфово, он мастер был — точно.

— И ты ничего не сделала, чтобы встретиться еще раз, приручить его как-то?

— Не-а… Расплатился, и ладно. Я могу и без кайфа. Мне ребенка поднять надо, и мать болеет. И потом… я ему, по-моему, не понравилась. Он не того хотел. Старался — старался, а я пару раз пискнула… У меня такое впечатление создалось, что я ему почти сразу неинтересна стала, а когда кончила в первый раз, так и вовсе он обленился, по-простому заводил, без того драйва. Слушайте, клянусь, я его не видала больше и уж тем более никому не заказывала, как этот ваш блондин на меня тут вешал. Ну сами посудите, с чего вдруг-то?..

— А с кем ты его видела после? Кого ты вообще знаешь из своих подруг, которые с ним…

— Честно слово, никого. И не видела. Я бы рассказала — что тут такого? Но не видела и не знаю. Клянусь!

Когда Паша вошел, Нелли в кабинете уже не было. Марьяна сидела в задумчивости, по обыкновению уставясь в одну точку на стене.

— Ты что — отпустила ее?

— Ага!

— А можно поинтересоваться, по каким, пардон, критериям?