Продолжение легенды

– Ну что, дорогая, так и не можешь решить, кого любишь больше? – услышала она шепот мужа, подошедшего, как всегда, бесшумно, чтобы пригласить ее на вальс.

Прочь сомнения! Кто же, как не он, ее судьба? Они будут счастливы и именно здесь, где проросли их корни. Ретт был удивлен, с какой горячностью супруга приняла его приглашение. Очевидно, оно означало что-то большее для нее, чем просто танец.

Как радушный хозяин, Ретт прошелся в вальсе с каждой из пожилых дам, стараясь, всем сделать приятное. Он умел быть очаровательным. Мамушка не могла нарадоваться на свою любимицу, хотя не очень доверяла ее благонравию, уж слишком все хорошо: то с мисс Элеонорой посидит, то с тетушками, с младшей сестрой. Но она твердо верила капитану Батлеру, и если он спокоен, значит все в порядке.

Скарлетт больше не танцевала, кружилась голова. У Камиллы тоже от вальса кружилась голова, Милочка вовсе не могла танцевать. Они сидели и вспоминали, как раньше не пропускали ни одного танца. Розмари, Индия и Димити время от времени танцевали с супругами, но быстро возвращались, уж очень оживленно протекала беседа.

– Оказывается, на балу и поговорить приятно, – думала каждая, вспоминая, как их матери, которые были тогда моложе, чем они сейчас, сидели в темных платьях и вели степенные разговоры.

Одна Кэтлин, забыв невзгоды тяжелых лет, танцевала без устали с друзьями детства: Бойдом, Эшли, Тони, Эваном Манро. Подруги не завидовали ее успеху, прошли те времена, когда они могли расстраиваться из-за кавалеров, теперь другие заботы.

– Твоя дочка так похожа на тебя, такая же белокурая, такие же чудные васильковые глаза. Сколько ей лет? – спросил Кэтлин Эван Манро, брат ее жениха капитана Лафайета, погибшего на войне.

– Тринадцать.

– Давай обручим наших детей, – предложил он. Моему сыну шестнадцать, его тоже зовут Лафайет. Пусть будет новая пара Кэтлин и Лаф.

– Разве ты не знаешь, кто ее отец?

– Тем более она должна вернуться сюда.

Длинные ресницы Кэтлин стали мокрыми от слез.

И все-таки одну женщину Кэтлин огорчила, сама того не желая. Бойд не отрывал глаз от ее прелестного личика, и Индия это заметила. Она сознавала, что Бойд женился на ней не потому, что любил, а потому, что она была единственной, кто его понимал. Теперь, когда он чувствовал себя увереннее, он не мог не реагировать на красоту, как любой нормальный мужчина. Умом Индия понимала, что надо быть довольной тем, что есть, но на сердце было тяжело.

Бо знал, что красив: высокий, стройный, уже сейчас в плечах он был шире отца. Светлый цвет кожи, свежий румянец, густые русые волосы, не такие курчавые, как у Мелани; большие карие глаза, прекрасные, как у всех Гамильтонов, делали его неотразимым. Он с детства привык, что его все обожают, вот и здесь на балу и тетя Скарлетт, и ее подруги – все с одобрительной улыбкой смотрели на него. Ободренный их вниманием, он считал себя главным кавалером и очень рьяно начал ухаживать за самой красивой девушкой – Аурелией, но Анджело быстро поставил его на место. Тогда он, нисколько не смутившись, переключился на Луизу, благо, что сеньор Маркос, как и его тесть, предпочитал танцам карты.

Луиза вскоре ушла помогать матери, и Бо вдруг заметил Эмилию. То ли у неё терпения было больше, чем у сестер, то ли ей приятно было танцевать с красивым, не по годам развитым юношей, только он понял, что из трех сестер старшая ему нравится сильнее всех. В глазах засияли огоньки, и он все крепче прижимал к своей груди красивую итальянку. Когда все покинули парк после фейерверка, он уговорил ее пройтись немного по темной аллее. Эмилия не успела опомниться, как он уже умело целовал ее, да и руки его не были скромными.

– Не запирай сегодня свою комнату, – дрожащим от волнения голосом попросил Бо. Эмилия не смогла ему отказать.

Фейерверк еще никто из соседей не устраивал в своих усадьбах, дети были в восторге – все, кроме Джонни, который крепко спал. Девочки пугались хлопков, но Катрин было не страшно на руках у Анри, а Рене сидел на плечах Батлера, Скарлетт тоже прижалась к мужу. Димити поняла, о чем говорила ей Салли, она вдруг ощутила прилив нежности и любви к своему мужу. Судя по лицам подруг, они испытывали то же самое. Джентльмены, разгоряченные напитками, представляли себя такими же мужественными и гордыми, как Батлер, раз их так обожают жены. Дядя Генри впервые пожалел, что не женат.

– Пойти, что ли, к старухам потолкаться, – подумал мистер Гамильтон и отправился в беседку, где находились миссис Элсинг и миссис Берр.

Мисс Элеонора и Мамушка смотрели на фейерверк с балкона, присматривая за спящим, сладко посапывающим Джонни. Пожилым женщинам и в голову не приходило волноваться по ушедшим страстям, на смену давно пришли другие чувства: спокойствие, умиротворение, когда у детей все складывается хорошо, радость присутствия рядом с ними, с внуками.

Расстраивалась только миссис Берр, невесты для сына и здесь не предвиделось.

– Ах, какая хорошенькая сестра Агнесс, жаль, что постриглась в монахини. Ой, кажется, Уилли с кем-то разговаривает, пойду, посмотрю, – и она покинула беседку.