Продолжение «Тысячи и одной ночи»

— Любезное создание, скажи, я могу поесть других плодов из этого сада?

— Зайдите в беседку, что находится в конце этой аллеи, там вам подадут всё, что душе угодно. Именно там Мухаммад молился и совершал омовения.

Слушая этот разговор, Симустафа с сожалением понял, что его ненаглядная владычица Джиннистана не угодна Великому Пророку. Сердце рыцаря сжалось: вера в нем боролась теперь с любовью.

Войдя в беседку Мухаммада, прекрасная чета нашла всевозможные плоды и ягоды, кои соединяли в себе красоту и тонкий вкус. Насладившись ими, Симустафа оставил жену беседовать с птахом, а сам вернулся во дворец, дабы предупредить главного евнуха, что он с царевной собирается уединиться на шесть дней в саду и что в это время они ни в чем не будут нуждаться. Набожность всегда служит похвальным предлогом, и рабы были далеки от того, чтобы что-то заподозрить.

Симустафа нашел Ильсетильсону под деревом и тоже пожелал поговорить с умным птахом.

— Понадобятся ли мне джинны перстня и ларца?

— Даже тот, кто чувствует себя очень неуверенно, — услышал он в ответ, — не может прибегать в этих местах к какой-либо силе, ибо в лучшем случае он превратится в ее раба. Но у тебя нет нужды в помощи такого рода. Возьми мое перо, оно перенесет тебя к Сетель Педур Джинатиль. Отдай его моей жене, оно заставит ее вспомнить обо мне и даст нам возможность воссоединиться. Она должна хорошенько спрятать его в своем хвосте, ибо там, где ты будешь, всё, что исходит от меня, внушает опасения. То, что я даю тебе, кажется слабым средством, однако в руках Создателя нет ничего малого и бесполезного.

Дивный птах расправил хвост, и из него выпало перо, которое в тот же миг превратилось в удобную сверкающую колесницу. Царевич и царевна сели и тут же перенеслись к подножию трона Сетель Педур Джинатиль. Царица поспешила обнять гостей. Она распустила диван свой, которым была недовольна. Джинны удалились, бросая на земную чету презрительные взгляды, что не укрылось от их госпожи, но она сдержала гнев.

— Я посадила бы вас на мой трон, — сказала она, — но, боюсь, вам будет не по себе, так же, как и мне. В сердцах подданных моих зреет бунт, моя привязанность к вам настораживает их, ей они приписывают все мои желания и приказания. Из доброты своей я не позволяю им творить зло на земле, о власти над которой они мечтают, предупреждаю бури и войны, и они полагают, что это любовь к Симустафе мешает исполнению их замыслов. Я заковала Бахлисбула в цепи посреди пустыни, но его неугомонный дух продолжает вредить мне. Однако никакие трудности не изменят моих чувств к вам, я разорву все нити, связующие меня с моими подданными. После того как они нарушили свой долг, нас уже ничто не объединяет. Я мечтаю о том дне, когда укрепится мой союз с вами обоими. Мое сердце освободилось от всяких оков, но вы должны помочь мне укротить и успокоить мой дух. Оживите лаской и нежностью душу, утомленную окружающей смутой и постоянной борьбой. Я знаю, откуда вы прибыли, все здешние красоты не возместят вам чистейшей прелести Кассер-иль-Араиса, подруга птаха, с которым вы там познакомились, без конца рассказывает мне о трогательных чудесах его волшебного сада. Именно оттуда, сказала она, снизошел на наш мир свет истины, и там он продолжает сиять неустанно. Как жаль, что я не могу сегодня же отправиться вместе с вами в этот уголок покоя и услад! Когда я завожу речь о счастье, моя птица повторяет лишь одно только слово «Кассер-иль-Араис». Но она предупредила меня, что сад открыт лишь для мусульманина — потомка наместника Божьего на земле, а значит, брака с Симустафой будет недостаточно, и, если благородная Ильсетильсона не согласится принять меня, двери к истине, счастью и покою будут навсегда для меня закрыты.

— Неужели я откажусь назвать тебя своей сестрою? — воскликнула Ильсетильсона. — Твои сомнения разрывают мне сердце, ты завоевала его, оно принадлежит тебе так же, как Симустафе. И я счастлива, что могу отдать тебе половинку себя, ибо знаю, что я всем обязана твоему благоволению!

— Друзья мои, — продолжила Сетель Педур Джинатиль, — мы проделали большой путь, но до конца еще далеко, я еще царствую и не сломала волшебную палочку, которая служит мне скипетром, не разбила талисман, доставшийся от предков. Здесь я должна отречься от власти и сбросить корону, в любом другом месте это действие лишилось бы должного блеска и вызвало бы неразбериху. Мне пришлось бы занять место Бахлисбула у колонны, к которой я приковала его в глубине Фиваиды^{197}, ибо на меня обрушится гнев и мщение моих подданных. Но кто же заберет меня отсюда и перенесет в Кассер-иль-Араис, когда исполнится мое великое предназначение?

— Я, — отвечала царевна и достала перо мудрого птаха из Кассер-иль-Араиса. — Вот колесница, на которой мы прибыли сюда. Это перо принадлежит мужу той птицы, что находится здесь, в твоих владениях, но которую я пока не видела.