Продолжение «Тысячи и одной ночи»

— Оставь свои лживые речи. Там, где нет послушания, нет ни любви, ни уважения. Ты вышла замуж без моего дозволения. В порыве безумия ты злоупотребила властью своей над слугами, которую я тебе предоставил, и совершила преступное злодеяние по отношению к своему мужу. Наш повелитель гневается на нас.

Неужели, отдав свою руку сыну всеми уважаемого и высокопоставленного человека, главного багдадского купца, которого ценит сам халиф, ты думала, что купила себе раба? И решила, что с его жизнью можно делать всё, что тебе в голову взбредет? Я привел Галешальбе с собой: он твой господин и теперь вправе распорядиться твоей судьбой. На коленях моли его о прощении и помни: ты можешь завоевать мое расположение, только если покорностью и лаской заставишь несчастного забыть о твоем жестоком обращении.

Пока визирь произносил эти слова, Зераида тряслась от страха. Она непременно лишилась бы чувств, если бы не увидела в глазах Галешальбе гораздо больше, чем просто сочувствие. Ей не составило труда припасть к его ногам и с наслаждением их поцеловать. Муж, не помня себя от счастья, поднял любимую жену, обнял, поцеловал, и слезы смешались на их щеках. Столь трогательная сцена умилила даже Джафара, который беззаветно любил свою дочь. Отец и визирь был обезоружен. Оставалось лишь позвать кади, чтобы составить брачный договор по всем правилам. Узнав, что его зовут Иаледдин, Джафар тут же послал за ним.

Иаледдин прибыл и, не дав Джафару спросить, почему он согласился тайком, без отцовского согласия, выдать Зераиду замуж и отчего уступил желанию девушки, сказал:

— Твоя дочь вызвала меня и рассказала о своей страстной любви. Я счел своим долгом подчиниться ее воле и нарушить закон, лишь бы она не совершила чего-нибудь еще более неподобающего и непоправимого. Зераида попросила меня стать ее опекуном. Я согласился и в этом качестве не стал ей препятствовать, ибо мне казалось, что я оказываю услугу этой паре и что однажды ты непременно одобришь их союз.

Джафар не только не выказал неудовольствия, но, напротив, от души поблагодарил кади. Затем он приказал привести Зализу. Вырвав у невольницы признание в гнусном коварстве и в стремлении разлучить супругов, он сурово наказал ее. Визирь заверил Галешальбе, что отныне тот дорог ему как родной сын, и оставил молодых наедине друг с другом.

Затем Джафар устроил для всех жителей Багдада великолепный праздник, дабы отметить как положено союз, заключенный с благословения самого халифа.

Таким образом, благодаря Харуну ар-Рашиду Галешальбе в одночасье перенесся из дома для умалишенных на вершину блаженства и сменил самую жалкую участь на счастье завидное.

[СКАЗКИ ШАХРАЗАДЫ Продолжение]

Поняв, что история Галешальбе подошла к концу, Шахрияр признался, что получил большое удовольствие от рассказа, и воздал хвалу мудрости халифа. Потом он разразился гневной речью в адрес женщин, злоупотребляющих своей властью, едва она оказывается в их руках. Хитроумная Шахразада, будучи слишком осторожной, чтобы открыто перечить царю, попыталась успокоить его, заметив, что не все женщины одинаковы и не стоит делать обобщения на основе одного частного случая.

— Государь мой, — продолжила она, — я знаю еще много историй о достопамятных приключениях халифа Харуна и его семейства. Среди них есть и те, что случились с Харуном на склоне его лет, они дают прекрасное представление о благословенном царствовании светоча справедливости и прозорливости. Но это очень длинные истории — мне нужно время, чтобы восстановить в памяти все подробности, любопытные и неожиданные. А пока, если господин мой дозволит, я развлеку его забавной народной сказкой, которая испокон веков доставляла удовольствие простым людям. Это история о Гзайлуне по прозвищу Дурак. Она до сих пор ходит по Багдаду, где ее передают из уст в уста.

Царь не сомневался, что в изложении его прекрасной жены даже самый незатейливый рассказ прозвучит увлекательно, а потому велел ей не медлить. И Шахразада начала такими словами.

ДУРАК, или РАССКАЗ О ГЗАЙЛУНЕ {132}

Жил-был в Багдаде юноша по имени Гзайлун. Родители его, люди простые и честные, умерли рано, почти ничего не оставив сиротке. Ростом Гзайлун не вышел, зато был коренаст и крепок. Черты его лица были бы приятны, кабы обладали хоть малейшей изюминкой. Взглядов своих мальчик не имел с самого детства, нрава был добродушного, и сверстники безнаказанно подшучивали над ним. Едва только Гзайлун подрос, родственники решили отдать племянника в хорошие руки, дабы сделать из него человека. Одним словом, подыскали пареньку подходящую невесту из хорошей простой семьи. Звали ее Уатба, она была старше жениха на два года, рассудительная и предусмотрительная.