Проект «Платон»

Антон глянул на Ивана с насмешливым скепсисом, в котором сквозило недоверие.

— Я был в судебном морге и видел тело! — Упрямо повторил Иван.

— Ты?! Да я помню, как тебя штормило в анатомке! Ты же с таким пиететом относился к мёртвому телу, как какой-то средневековый схоласт!

Иван вспомнил, что ему сегодня говорил Митрофанов о гуманизме. И хотя с начмедом клиники он согласился, на Антона решил обидеться.

— И ничего я не схоласт! Просто… Просто… Просто каждый труп — он же чей-то дедушка! Или бабушка! Ты бы хотел, чтобы твою бабушку или дедушку потрошили посторонние развесёлые молодые студенты?!

— Я бы, возможно, хотел, чтобы у меня были бабушка и дедушка, — усмехнулся Антон. — Давно, в детстве хотел. И мне как-то было бы всё равно, что с ними станет после смерти. Я бы их любил, пока они живы. А труп — это просто труп. А тебя всегда штормило на вскрытиях. Это факт!

— То ли дело тебе было всё равно. Мне вообще было непонятно это твоё болезненное увлечение! Ты и студентом-то не был, хотя запросто мог стать!

— Мне было интересно. А потом — перестало. Но мы сейчас не обо мне. То есть ты присутствовал на вскрытии Васильева? — Антон пристально посмотрел на друга и не удержался: — Раз уж он не был ничьим дедушкой. И, тем более, бабушкой.

Ивана передёрнуло. И соврать было невозможно. Антон всегда знал, когда Иван врёт ему.

— Хватит надо мною издеваться! Не знаю, почему это доставляет тебе удовольствие! Нет. Я же чётко сформулировал: видел тело. Осмотрел. Уже после вскрытия. Ты же сам видел в файлах описание. Никто не будет меня специально дожидаться. Меня судмедэксперт и пустил-то по просьбе Создателя. Ну и всё мне рассказал про то да сё, и органы, и прочее. Ничего такого, чего бы не было отражено в протоколе. Всё как по учебному руководству.

— Это-то и смущает, Ватсон. — На мгновение скривился Антон, снова обхватив рукой подбородок. Как делал всегда в моменты концентрации мышления.

— Чего это я — Ватсон?

— Потому что ты не Шерлок. Ты его хоть потрогал?

— Кого?!

— Судмедэксперта, блин! Труп Васильева!

— Антон! Хорош ёрничать! Мёртвые заслуживают мало-мальски почтительного отношения.

— Мертвые заслуживают утилизации по нормам санэпида. А почтительного отношения заслуживают их прижизненные деяния. Если заслуживают, конечно.

Товарищ продолжал сверлить Ивана взглядом.

— Да потрогал, потрогал я его! Для того, чтобы понять, что человек окончательно и бесповоротно мёртв — совершенно не обязательно присутствовать на его потрошении. Или трогать. Но я — потрогал! И даже осмотрел! Тело было одной температуры с окружающей средой. И rigor mortis[1] и livor mortis[2] присутствовали!

— Окоченение можно имитировать фармакологическими агентами. Трупные пятна легко изобразить.

— Кому это нужно?! И, прости, что я опять — но зачем?! — Закричал Иван, вцепившись себе в волосы.

— Я так. В качестве гипотезы.

— А что ты там всё читаешь? — Иван подошёл к другу и заглянул в монитор. — Это… Это… Это…

В глаза Ивана плескался ужас. Даже волосы стали дыбом.

— Это полицейская база данных. Её даже первоклассник ломанёт. Чего всполошился? — усмехнулся Антон.

— За нами же сейчас приедут. Группа захвата… — Иван в панике забегал по кухне, представляя кары, которые сейчас падут на их головы.

— Ага, на телегах.

Антон спокойно свернул окна и захлопнул лептоп.

— У них тоже ничего интересного. Покойный был настолько образцово-показательным гражданином, что совершенно некому и не за что было его убивать. А у полиционеров в работе столько дел, что им не до господина Васильева. И вообще, процент раскрываемости стремится к нулю. Разве кто сам откровенно запалится, подняв шумиху о пропавших. Вот поднял муж в ружьё все соцсети — точно сам жену и зарубил. А тут, на окраине, неизвестно почему — точно висяк. — Антон нахмурился. — Вот если бы Васильев числился пропавшим, а шумиху подняла жена, или Митрофанов, или Создатель… — Антон сделал Ивану страшные глаза.

— Шут! — Резко бросил Иван.

— Ты что, так же боишься страшных рож, как в детстве?! — Рассмеялся Антон. — Надо будет устроить ночь страшных баек с фонариками. — Антон стал серьёзен: — Возвращаюсь к первоначальной версии. Всё дело в работе. Собирайся! Поразнюхаем в психиатрическо-неврологическом гнезде.

— Это как?! — Испугался Иван, хорошо зная друга.

— Как, как! Известно как: с помощью хитрого проникновения с нехитрым взломом.

— Ты с ума сошёл! Там охрана, сигнализация!

— И вход тоже через коровник и сенохранилище? — подмигнул Антон.

В глазах Ивана плескался уже воистину панический ужас. Антон хмыкнул:

— Тебе знакома гипотеза Селигмена о выученной беспомощности?

— Конечно. Мне знакома вся, прости за контекстную тавтологию, известная нейрофизиология. В особенности — нейрофизиология рефлексов. Он бил собак током.

Ивана снова передёрнуло, как при упоминании вскрытий, но он взял себя в руки, чтобы не нарваться на насмешки товарища. Да, наука жестока. Он это знал, когда становился учёным. Но это не значит, что лично он должен любить жестокие опыты!

— Псы Селигмена получали электрический разряд при попытке покинуть вольер.