Проект "Стокгольмский синдром"

— Марк! — отталкивает, ударяя в грудь ладошкой. Пытается смыть пену с лица, которая угодила в глаза и теперь препятствует видеть меня. У самого мутнеет перед взором, и когда Диане все же удается смахнуть с лица часть пены, я вдруг вижу лицо Ольги и меня шарахает током. Этот образ въелся в мозгах, а ассоциации, которые вдруг навсегда закрепились в сознании играют в злую шутку. Диана замерла, и я не понимаю, отчего, но потом опускаю взгляд на руку, обнаружив, как удерживаю ее за шею — душу. — Марк? — она ошарашенно вопрошает, а я остановиться не могу, меня всего трясет. — Марк!? — хрипло восклицает и начинает бить по руке, затем ударяет коленом в пах. От ее сопротивления я возбудился, но удар вернул рассудок на место. Я выругался матом, прикрывая пах. — Ты совсем чокнулся!? — Диана скорее смывает до конца пену с волос, но теперь не отводит от меня глаз, потому как боится повторения.

— Я сказал смыть с себя запах, от которого у Лёньки башню сносит, а не вновь лить на себя им литры, — рычу, затем наступаю, хватая Диану за ягодицы, прижимаю к себе. Одна секунда, и я запрокидываю ее ноги себе на талию. Она не сопротивляется. Спиной прижимаю к стене, моя любимая обнимает меня за шею, околдовывает улыбкой — коварной и ледяной. Раньше Диана улыбалась живо, а сейчас… слишком алчно, будто заполучила двойной джекпот. Но так и есть, теперь она в объятьях не только моих, но и Леонида. От злости врываюсь своей плотью в ее, не подготавливая, не церемонясь с прелюдиями. Она вскрикнула, но вода сейчас работает вместо смазки.

— А! — вскинула голову назад, закатывая от удовольствия глаза. Стонет, по-настоящему, так, как раньше. Этот звук только мой. Усиливаю натиск, и в ванной раздаются хлюпающие звуки соития. Животного и голодного. Я скучал по ее телу, по ней, но теперь она не принадлежит мне полностью. Приближаясь к кульминации, Диана выкрикивает:

— Лёня…

Я замираю на миг, все еще оставаясь в ней, пульсирующей, жаждущей получить удовольствие от оргазма. Бросаю ее, опустив ноги девушки. Диана прикрыла рот ладонью, теперь до нее дошло, что она сказала.

— Марк, — дрожащим голосом зовет меня. Ну, спасибо, блядь, что помнишь мое имя сейчас. Со всем силы ударяю ее по лицу, оставляя приличный след на щеке от ладони.

— Сука! — рычу на нее, и Диана заплакала, продолжая извиняться. — Сука! — заорал еще сильнее, затем кулаком прошелся по стене несколько раз, прямо напротив ее головы. Костяшки пальцев превратились в мясо, а по кафельной плитке стекает моя кровь. Диана стоит, дрожит, обнимая сама себя, хотя из крана льет горячая вода. Пытаюсь прийти в себя, но все тщетно. Ухожу, оставляя ее одну под струей душа.

Уперев руки в бока, закинул голову кверху, смотрю в потолок. Даже в моих объятиях Диана чувствует Леонида. Будто теперь я превратился в его тень. Он отнял у меня все, забрал все, что так дорого было мне. Ненавижу. Быстро натягиваю спортивные штаны, желая скорее воплотить свой план в действие. Сегодня встреча между нами: я, он, отец и Авраам. Но это только они так думают. Диана виновато проходит мимо меня, замотавшись в банный халат. Она боится меня. Стала бояться. Та рыжая роковая красотка, которая лишила меня спокойного сна, навсегда исчезла, и теперь передо мной стоит сломленная духом женщина.

— Ты полюбила Леонида? — в упор смотрю, задавая ей вопрос. Она отшатнулась, качая отрицательно головой.

— Марк, — голос дрожит, и Диана предпринимает попытку объясниться со мной. — Нет, нет, — еще сильнее мотает головой, пугаясь моего выражения лица. — Что ты такое говоришь?

— Тогда какого, сука, хрена ты выкрикиваешь его имя в ванной, когда я трахаю тебя, а не он!? — бью себя в грудь, продолжая орать на нее.

— Успокойся, — просит, приближается ко мне, кладет руки на плечи и ловит мой взгляд. — Марк, — нежно гладит по лицу, успокаивая. — Я люблю тебя, слышишь. Его — никогда, — внушает те слова, которые выгодно произнести именно сейчас. — Ты думаешь, мне самой легко проходить через все это? Отдаваться тому, кто во мне видит другую? — обиженно произносит.

— А чего ты ждала? — спрашиваю, голос остается холодным. Стараюсь держать себя в узде, но, еще чуть-чуть и плотину прорвет ярость. Диана отходит от меня, одевается.

— Я устала, — вдруг говорит, меняя тему разговора. Но я срываюсь с места и хватаю ее вновь, скручивая волосы на затылке, смотрю в глаза, пока женщина сопротивляется.

— Ты что делаешь? — держит двумя руками за мою, чтобы ослабить хватку и натяжение волос на затылке. — Марк! Да какая муха тебя сегодня укусила? — обеспокоенно ерзает.

— Ты уже настолько привыкла быть ею, — зло выдыхаю, — что даже пытаешься скопировать все привычки балерины. Может начнешь и плясать? — нагло спрашиваю, шиплю, будто змей. — Давай! Давай! Я хочу видеть ее последний танец. Все танцы, которые она исполняла в психушке! Давай!!! — заорал, отшвыривая от себя Диану на кровать.