Проект "Стокгольмский синдром"

— А-а-а! — заорал во все горло, потом схватил с пола пистолет и со всех ног рванул наверх. Пелена перед глазами застилает все, что я вижу перед собой. Вместо ярости на место пришла скорбь, но и чувство страха за жизнь моей пушинки взлетело на невероятный уровень. Влетаю на второй этаж, и прямиком мчусь в комнату матери с отцом. Сердце стучит, а кажется, будто останавливается и мне едва хватает воздуха. Мозг отключился, и я ничего не могу сообразить. Теперь Марк точно живым не уйдет. Как только сворачиваю направо, выставив перед собой пистолет, брат из-за угла ударил меня своими руками по моим, и я выронил оружие. Мы схватились в рукопашной, но потом я заметил в руках нож. Но, где его пистолет? Я нахмурился, быстро осматриваюсь по сторонам, выбирая лучшую позицию. Двери в родительскую комнату распахнуты, и я не на шутку испугался, что Марк, возможно, успел сделать свое дело. Но, слава богу, там не оказалось никого. Значит, Власов слышал выстрел и скорее увел Олю в другое место.

— Ты убил нашу мать! — зарычал я, скрепя зубами. Я был похож на безумца, как и мой брат-близнец. Мы кружили в холле на втором этаже. На равных. Так нас учили. Марк перекинул рукоять в другую руку, подбирая лучшую позицию, чтобы воспользоваться лезвием.

— Там ей место, — зло выплюнул. — Какая она мне мать, если просила сдаться полиции, и прекратить сражаться с самим собой, потому что я превратился в психа! — воскликнул. — Только психи мы тут все! — и накинулся на меня, размахивая металлическим острием. Бью по рукам, потом коленом по ноге Марку, лишая равновесия. Брату удается задеть меня ножом, прополосовав прямо по груди. Я отшатнулся, прижимая руку к ране. Кровь мгновенно просочилась через разорванную ткань.

— Черт! — зарычал. Но маленькое отступление на пару шагов, дало мне возможность оценить сложность полученной травмы. Лишь прочертил по коже, не сильно разорвав ножом плоть. Терпимо. Марк довольно ухмыльнулся и встал на ноги. — Сука, — говорю ему, гляжу исподлобья.

— Ты крепок, как прежде, но реакция практически на нуле, — ухмыляется, утирая разбитый нос и губу. Пока мы сражались, я успел заметить, что пушинка выглянула из моей спальни, но не издала не малейшего звука. Власов вновь ее затащил в комнату, тихо закрыв двери. Тяжело дыша, устремил на Марка свой взор.

— Просто сдайся, это никогда не закончится, — говорю, как есть. — Ты не получишь клуб, не получишь меня, и не сможешь отомстить всем, кто причинил тебе боль так же, как ты сам. — Марк загоготал, выплевывая сгусток крови. Он крепко держит клинок в руке, желая завершить им свою миссию. — Дом окружен, — предупреждаю. — Мне только свистнуть, и сюда ворвутся люди. Сдавайся по-хорошему! — заорал. Но все это было не нужным, у Марка поехала крыша. Брат опять предпринял попытку, и кинулся на меня. А я отступил, дав сигнал ребятам, чтобы открыли по нему огонь. Марк увидел жест, потому мигом лег на пол, и я воспользовался случаем, накинулся на него сверху. Мы снова сцепились, катаясь по полу. Не смотря на жуткую боль в груди, я не уступаю брату. Схватив за руку, в которой он держал нож. Выбил. И теперь мы сошлись в удушающих элементах. Ударив меня по груди, Марк выиграл время, чтобы сесть сверху, завладев преимуществом. Но рано обрадовался. Я позволил ему схватить меня за шею, а руками нащупывал нож, который валялся рядом.

— Я убью тебя, суку, и стану одним! Одним! — орал, сдавливая мне шею. Краем уха услышал скрип дверей с обеих сторон. С одной — шли полицейские, с другой рванула Оля. Но тут я нащупал лезвие, затем рукоять. И одним резким рывком всадил нож с боку в грудь Марку. Тот замер надо мной. И сел, хватая воздух ртом. Я скинул его с себя, растирая шею от ноющей боли. Наверняка, на лице взбухли вены от напряжения. Брат едва удерживался, сидя в полусогнутом состоянии, тяжело дышал. Звук был рваным, но он все еще сражался за жизнь. Я подполз к нему, сев рядом. Оба облокотились друг о друга.

— Вот и все, — хрипит, издавая хлюпающие звуки, потом кое-как поворачивается ко мне, глядя в глаза. Его же начинают постепенно угасать. Я пробил ножом легкое и скорее всего оно теперь наполняется кровью, душа брата изнутри.

— Да, Марк, — тихо отвечаю. Мой брат-близнец кивает, откинув голову назад о стену, закрывает глаза.

— Буду ждать тебя там, придурок, — практически шёпотом.

Оля плачет, а Власов ее обнимает, не дает моей пушинке приблизиться ко мне. И правильно делает.

— Непременно, — тихо говорю, но уже самому себе, потому как Марк перестал дышать. Он испустил последний вдох, когда увидел мою пушинку, осознав, что у него никогда не было настоящей любви, ради которой стоит бороться.

Сегодня вечером я лишился всех своих родных: отца, матери, брата. Каждого постигла участь, и бумерангом вернулись ошибки, свершенные очень давно. Я опустил голову на коленки, которые с трудом подтянул под себя. Оля села рядом со мной, обнимает и плачет. Полицейские во главе с капитаном Варламовым, осматривают место происшествия. И потом мужчина подходит ко мне с пушинкой.