Проект "Стокгольмский синдром"

— Так намного лучше, — сквозь стоны, мурлычет, продолжая издевательства над моей спиной. Зарываюсь глубоко в ее волосы, будто собираюсь поцеловать и она ждет, облизывая нижнюю губку. Мы смотрим друг другу в глаза, соревнуемся, кто первый осмелится опустить взгляд на губы и поддастся чарам плотского слияния. Диана первая не выдерживает томительной пытки и едва касается губами моих, я резко одергиваю голову девушку назад, удерживая в руке скрученные в кулак волосы. Сначала она засмеялась, принимая мой порыв, как вызов в интимности, но по мере того, как тянул от себя ее голову, Диана начала приходить в себя. В глазах тут же появился намек на страх и ненависть ко мне. Как быстро сменились ее похоть и вожделение на желание прикончить меня прям тут на месте. Хватается за мою руку, в попытке ослабить боль, которую причиняю коже головы.

— Что ты делаешь? — истерическим писком задала мне вопрос, продолжая сопротивляться напору.

— Играю, — грубо отвечаю. — Ведь так ты представляешь настоящую связь между нами, сука, — рычу, не сдерживаясь в эпитетах. Диана настырно упирается одной рукой мне в грудь, затем собирает ткань моей рубашки в хватку и притягивает к себе, впиваясь поцелуем. Хм, умно и коварно, пойти тем же путем, что я предпринял. Но только ее ждет проигрыш, потому как я стою, будто мертвый и не отвечаю. Со стороны покажется очень неестественно, только мне все равно. Диана должна, наконец, уяснить, мы никогда не будем вместе. Она отстраняется, злая и униженная.

— Вот как ты решил, — искоса смотрит на меня, вытирая губы. Засмеялась, а потом резко вскинула голову вверх, пренебрежительно фыркает и отворачивается от меня, вынимая из микроволновки еду.

— Тебе здесь не рады, проваливай к чертям, — говорю четко и громко, чтобы до этой ненормальной долетел смысл. — Думаешь, если у нас был секс, всё — мы теперь пара? Что за бред ты нарисовала в своей голове? — с возмущением задаю вопрос, конечно, не ожидая от нее ответа. На удивление, Диана спокойно проходит мимо меня и присаживается за стол, принимаясь уплетать ужин.

— Лёнь, заткнись со своими нравоучениями. Еще вчера ты был во мне, трахал так, что кровать долбилась о стенку, а теперь вдруг превратился в монаха, давшего обед безбрачия, — не глядя на меня, тараторит свою точку зрения. С чем-то могу согласиться, но только не с последним. Преодолев пару метров, оказываюсь напротив Дианы, которая искоса поглядывает на меня, готовясь к вспышке агрессии с моей стороны. — Я не собираюсь выяснять с тобой отношения, — еле слышно доносятся ее слова. Но мне есть что сказать, потому молчать не стану.

— Только прокрути пленку чуть в прошлое и скажи, как именно я оказался в твоих объятиях, — напоминаю девушке о ее коварном плане: воспользовалась моим пьяным состояние, залезая в койку. — Или ты настолько уверена в себе, что бессовестно пытаешься всеми возможными способами стать моей Олей! — ударяю по самолюбию девушке, и та, краснея от злости, отбрасывает в сторону вилку, вскакивая со стула. Наставляет на меня дрожащий указательный палец, возмущенная моим сравнением.

— Не смей ставить меня напротив твоей Оли, — с пренебрежением выплевывает имя моей жены. — Её нет! — закричала, практически срывая голос, а я продолжаю наблюдать за ней, хотя внутри все клокочет и жаждет хорошенько встряхнуть напарницу, приводя в чувства. — Я есть, Лёнь, — теперь едва слышно проговаривает, словно лишилась жизненной силы. Ударяет себе в грудь напротив сердца, демонстрируя преданность и боль души. — Её просто нет, и ты должен смириться, дорогой, — в притворном жесте протягивает руку, будто рассчитывает, что я отвечу взаимностью. На глазах у Дианы наворачиваются слезы, и я понимаю, что сейчас они настоящие, но по этой ли причине девушка так сильно разгромила свою душу, показывая свою слабость. Я оставляю ее в подвешенном состоянии и никак не отвечаю на выходку. Открывая входную дверь, даже не пытаюсь выяснить, когда она была здесь в последний раз — мне совершенно не интересно. Что-то подсказывает мне, скоро буду во всем прояснен без объяснения посторонних и причастных в череде испытаний. Демонстративно стою в ожидании, и Диана поднимает с пола свою блузку, уныло улыбается, поднимая проясненные глаза, словно слезы, наконец, смыли пелену.

— Духи, — вдруг произносит, утыкаясь в свою вещь носом. Со свистом глубоко вдыхает, а затем вновь надевает маску безразличной суки. — Они сводили тебя с ума, но, что не так сейчас? — в воздухе виснет ее вопрос, который теперь игнорирую, не желая тратить время на пустую болтовню. Я устал. Устал так, что буквально ног не чувствую. Тело истощено морально, как и разум, в котором по бесконечности крутятся воспоминания о моей пушинке.

— Отвечай! — вновь кричит на меня, содрогаясь всем телом от злости.

— Потому что ты никогда не станешь ею, — обезоруживаю мигом, круша мосты Дианы основательно. Ее терпение лопается, как и мое, только вида не подаю, в отличие от девушки. Подлетает ко мне и начинает колотить кулаками по груди, параллельно заливаясь слезами.