Проект "Стокгольмский синдром"

— Лёня, — настороженно отстраняется от меня, теперь смотрит только в мои глаза, и я замер, готовый услышать все что угодно. Как будто знал, что Оля это произнесет прямо сейчас. — Я потеряла малыша в тот вечер перед выступлением. — Тишина повисла в квартире, давя на головы многотонным звучанием наших дыханий. Пушинка дрожала сильнее, чем секундой ранее. А потом призналась и в остальном, как застала меня в том клубе: в компании женщины и нескольких мужчин, а также и наших родителей. Бессовестно трахающихся в туалете. Не мог простить отца. И никогда не прощу. Я лучше пущу пулю в лоб ему, чем дам хоть слово произнести в свою защиту.

— Между мной и той женщиной нет ничего, — честно признаюсь, а также и во всем остальном. Оля отпрянула, но я был вынужден выложить прямо сейчас, чтобы никто не посмел исказить мою правду. — Я потерялся во времени, и нашел утешение в ней — в напарнице, — Оля неподвижна. Она, будто окаменела, но впитывала каждое слово, мной сказанное об этих случившихся днях без нее. — Я нашел тесты в ванной, — прикасаюсь к ней, но она отстраняется, отдаляется, будто стал ей чужим. И я испугался. — Не закрывайся, прошу тебя, — утешаю ее, но напрасно. Она встает с пола и удаляется в комнату, захлопывая дверь. Я слышал ее крик, ее плачь и снова крик. Каждый ее звук и битое стекло, которое она нашла, эхом отдавались в моем сердце и душе. Соскочил, и стал биться в двери.

— Оля, любимая, прошу открой, — взмолился, когда всякие звуки исчерпали свои характерные шумы. Но стояла гробовая тишина, и меня охватила паника. Стекло, а вдруг. Блядь! Взревел я, со всей силы ударяя плечом в комнатную дверь. К счастью, та оказалась не такой крепкой, и я смог выбить ее из замка. Удар был сильным, таким, что панель отлетела от стены, отпружинивая. Остановился, пытаясь сфокусировать взгляд и найти жену. Вихрь самых нелепых мыслей пронеслись в голове. Но она сидела на полу у кровати и тихо плакала. Даже не шелохнулась, когда я с таким шумом влетел в спальню. Тут же оказался рядом с пушинкой, беря ее на руки. Она не сопротивлялась, а, наоборот, обняла за шею крепче, пряча глаза и свою боль. Глажу по голове, зачесывая волосы назад. Открываю лицо для себя, чтобы наблюдать за каждой эмоцией.

— Не отгораживайся, — едва произношу, задыхаясь от нахлынувших эмоций и чувств. Один раз я ее потерял, но только один, и не позволю больше никому отобрать ее у меня. Даже если она сама этого пожелает.

— Я, — вновь с надрывом, она глубоко вдыхает, но никак не совладает с собой. Борется. И я буду рядом. — Знаю, что время не стоит на месте, но… — снова с перелом, и Оля всхлипнула, прячась от всего мира.

— Тише, — успокаиваю ее. — Я не безгрешен, любимая. Просто человек, — сокрушительным голосом завершаю мысль.

— Да, — она соглашается. — Но почему мне так больно? — Она отстраняется, заглядывая в глубину моих глаз, доставая до дна, где находится моя душа, почти что ожившая, но сейчас в шоковом состоянии. Как мне ответить на этот вопрос? Что я должен сказать? Где те высшие силы, которые в нужный момент посылают снисхождение. Черт!

— Мне было бы тоже больно, милая, — глажу по лицу, вновь вытирая дорожки от слез. Наверное, это не в последний раз, но лучше, если мы оба выложим все начистоту, чтобы после начать только с первых строк, не забывая прошлого, а помня о нем. Эта темная полоса никогда не исчезнет, но, если мы примем ее такой, будет легче преодолевать и знать, что мы сильнее этой тьмы. — Я не могу вернуться назад, — грустно улыбаюсь, стыдясь. Оля тоже улыбнулась, но только губами. — Не могу попасть в прошлое, и остановить все, что с нами случилось.

— Ты можешь гипнозом стереть эту часть воспоминаний? — впервые Оля заговорила со мной об этой возможности. Я сощурился, не понимая ее побуждения.

— Они все равно вернуться, — лгу. Черт возьми, я солгал жене, желая остановить ее помутнение.

— А если попытаться? — настаивала пушинка.

— Но зачем? — задал встречный вопрос. И она замолчала, как будто я заставил ее это сделать. — Что изменится, если ты об этом забудешь, но стресс или эмоциональный толчок и все по новой? Это не так-то просто взять и убрать из головы. Если бы все было так легко, — снисходительно улыбаюсь, стараясь смягчить отказ. Оля кивает, поникнув в плечах.

— Мне больно, — повторяет, прижимая к груди ладонь. — Здесь, — показывает на сердце. Я прикасаюсь к ее руке, разделяя момент.