Проект «Убийца»

Действительно ли она воспринимала всё просто и буквально, или пользовалась его вежливостью. Леон предпочёл об этом не думать.

Глава 6. Хэллоуин

Это вышло спонтанно: решение пойти на концерт. Между четвёртым звонком Адама и седьмой смской Рейвен. Леон собирался добраться до назначенного места оргий из музыки, травки и подростков смахивающих на психотиков, сбежавших из больницы на метро. Но на лестничной площадке он столкнулся с полицейским. По старой памяти его навещали справиться о состоянии здоровья и души, а также возможности нападения серийного убийцы, так, между прочим. И очередным днём вежливости выбрали Хэллоуин.

Когда Леон, экипированный в костюме, в котором его вряд ли узнали бы друзья, сознался, кто он, полицейский без лести восхитился его мастерством. Художник сшил его сам, не доверяя чужому дилетантскому таланту. Настоящий Безумный Шляпник, сошедший со страниц Льюиса Кэрролла с декором кинематографа. Рыжий шиньон волос торчал как антенны из-под высокого цилиндра, упавшего с головы, когда Леона заставили сесть в полицейскую машину. В альтруистическом порыве со щепоткой филантропии полицейский вызвался довести его до концерта, а то «мало ли что». Леон подобрал с дороги цилиндр, устроил его на коленях и проверил не свалился ли приклеенный к макушке игрушечный чайник.

Офицера он узнал не сразу, пока не присмотрелся к нему в тусклом свете салона лучше. К нему они с Калебом подошли с заявлением об убийстве. Страж порядка любезно напомнил своё имя «Фобиас», объяснив, что приходится простым смертным племянником уже известному детективу Чарльзу Куинну, и протянул открытую плитку шоколада.

– Угощайся.

– Спасибо, я не голоден.

– Не стесняйся. – Фобиас взмахнул рукой и по-панибратски толкнул его в плечо, точно скопировав жест Гаррисона. Бёрку стало не по себе, от резкого движения и крутого виража на повороте чайник уткнулся в крышу машины. – Угощайся. Ты знал, что шоколад заменяет секс? А всё благодаря эндорфину – гормону счастья, который он вырабатывает. Наш шоколадный суррогат счастья. Не хватает счастья – скушай дольку.

И в доказательство отломил три дольки. Как Юлий Цезарь, он совмещал сразу три важных дела: гнал машину на скорости, превышающей дозволенную, наслаждался шоколадным суррогатом счастья и чесал языком о пустяках.

– И чего не хватает вам – счастья или секса? – Леон посчитал, что фраза прозвучала слишком грубо, и прикусил язык от желания лишний раз пуститься в извинения. Щека жутко чесалась от толстого слоя грима, но он терпел – одной рукой придерживал чайник на макушке, другой – цилиндр на коленях.

Фобиас промолчал, включив пронзительно завывшую сирену. Машины расступались, позволяя мчащейся, подобному дракону по небу, полицейской машине, совершать дорожные пируэты.

– Не обязательно так гнать, я не спешу на тот свет.

«Концерт» Леон непроизвольно заменил на «тот свет», и казалось, что хуже разговор уже быть не может. Ему было неловко в компании полицейского, у которого наверняка есть свои дела, а тот тратит на него время. Но Фобиас взглянул на Леон с вежливым интересом, как человек, вынужденный денно и нощно выслушивать о чужой славе, со странным блеском тёмных глаз, отсвечивающих сталью. Он добродушно улыбнулся, как не могла улыбнуться смерть. Таких улыбок не дарят в последний момент жизни.

– Не волнуйся, доставлю в целости и сохранности. Эх, где моя молодость. Десять лет назад я не ценил возможность напиться на Хэллоуин и подцепить милую ведьмочку. А теперь вынужден патрулировать город, чтобы никто не подцепил эту ведьмочку и не изнасиловал. Или не дай бог выпотрошил.

Леон проигнорировал сделанный на последнем слове акцент, не придав значение фразе. И следил за стремительно приближающимися машинами, мимо которых они лавировали.

– Но жизнь продолжается, не так ли?

– Да так, – на автомате ответил Леон.

– Подумать только, дважды ускользнуть из рук убийцы. Тебе стоило бы сходить в этот же день в казино, уверен, выиграл бы немалую сумму. И всё равно. Как бы нам не везло, никто не застрахован. Нам придётся принять тот факт, что на улицах никогда не станет безопасно. Насилие – естественный первородный инстинкт, необходимый для выживания и охоты. Мы сами заперли себя в противоестественной среде из комфортабельных офисов и уютных квартир. Проблема лишь в том, что у одних инстинкт превратился в рудиментарный орган, а для других стал «психозом».

Удивлённый поднятой темой, Леон скривился, как если бы ему предложили целиком разжевать лимон, не понимая, зачем они обсуждают насилие. Он ответил из вежливости, дабы не показаться грубым своим молчанием:

– Я не могу с вами согласиться.