Профессия режиссер монтажа. Мастер-классы

Пьетро Скалия, «Марсианин»: Думаю, большинству режиссеров, с которыми я работал, нравилось находиться в монтажной комнате. Им приятно быть там и пересматривать материал. Фильм постоянно меняется. На эмоции влияет то, как рассказывается сюжет, как используется музыка и воспроизводятся звуковые эффекты. Все дело в том, чтобы поведать хороший сюжет, и, полагаю, большинству режиссеров эта часть работы просто очень нравится.

Халлфиш: Сделав несколько фильмов Оливера Стоуна, ты построил долгосрочные рабочие отношения с Ридли Скоттом, начиная с фильма «Солдат Джейн». Почему тебе нравится работать с ним и что ему нравится в тебе?

«В нашей монтажной комнате безопасная обстановка, и я могу быть с ним честным и откровенным»

Пьетро Скалия: Думаю, мы спелись. Мы нравимся друг другу. У нас комфортная обстановка в монтажной комнате. За все эти годы я узнал о его вкусах, а он о моих. В конце концов, он мне доверяет, и это факт. Я выбираю дубли, актерское исполнение, музыку и звуковые эффекты, и он полагается на меня. Смотрит монтаж. Если работает – хорошо, а если нужно сократить, мы обсудим. Если он хочет увидеть что-то еще, например другой дубль, мы обсуждаем это, но он ценит мое мнение. И что Ридли дарит мне, так это большую творческую свободу. Таков он со всеми своими сотрудниками. Ридли нравится, что у меня собственная точка зрения относительно выбора. Во многих наших фильмах мы создавали сцены, эпизоды и эмоции с помощью изображений, не предназначенных для такого использования. Это свобода сниалом и всегда говорит: «Как мы можем это улучшить? Разве это лучшее, что мы можем сделать?» Причем в нашей монтажной комнате безопасная обстановка, и я могу быть с ним честным и откровенным, если что-то не работает или, напротив, мне что-то нравится. Необязательно побеждать в каждой битве, важно уметь слушать. И, в конечном счете, если что-то не действует, гораздо проще поработать с материалом и показать его, чем спорить. К тому же мы работаем очень быстро, и, если чувствуем, что что-то не так, придерживаемся этого принципа и не пересматриваем его.

Халлфиш: Джон, ты работал с Антуаном Фукуа четыре раза подряд, включая последний фильм. Как вы работаете?

Джон Рефуа, «Великолепная семерка»: Знаешь, я начал работать с Антуаном над «Падением Олимпа», и даже тогда он давал мне неделю или две на монтаж фильма. У нас возникло доверие, означавшее: я могу сделать все, что нужно, чтобы сцена получилась как можно лучше. Мне не нужно монтировать все воедино и показывать ему, чтобы он сказал: «Да, давай это уберем». С другой стороны, я хочу убедиться, что он рассмотрит каждую сцену как можно внимательнее. Вместе мы работаем очень хорошо. На протяжении всех этих лет он мне говорит, что именно, по его мнению, аудитория должна прочувствовать в каждой сцене, и что зрители должны понимать в персонаже, и через что персонаж должен пройти. Большинство наших дискуссий посвящено происходящему в сцене эмоционально и тому, какое влияние это должно оказать, как должно соотноситься с происходящим в конце фильма. Он указывает направление движения и открыт для предложений и возможностей, поэтому мы дискутируем совсем немного. Что касается взаимодействия с актерами, Антуан слегка импровизирует, снимая сцену. И Дензел[17] любит импровизировать. Многим актерам, с которыми они работают, тоже нравится. Сцены – не то, что видишь в скрипте. Он меняется в течение дня. Я стараюсь брать лучшие из них и показывать Антуану кратчайший путь к оптимальной сцене.

Халлфиш: Джейк, в чем разница между режиссерами, с которыми ты сотрудничал, с точки зрения рабочих отношений: от полной самостоятельности до пристального надзора?

Джейк Робертс, «Бруклин»: За свою карьеру я пережил оба опыта. Встречал таких режиссеров, которые стоят над душой и диктуют каждую склейку, а в других случаях получал минимальную обратную связь. По мере моего продвижения в отрасли я обнаружил, что в целом вмешательство уменьшается, поскольку к тебе растет доверие и со стороны режиссеров крепнет уверенность, что им не нужно управлять каждой мелочью. Они склонны задавать вопросы, когда что-то не работает. Своего рода синдром первого фильма, когда предпринимаются попытки по-настоящему контролировать каждый крошечный аспект. А мой режиссер просматривал материал в конце недели, давал мне несколько указаний и то и дело говорил: «Нет, это совсем не то, что я задумывал». Но в основном он был очень доволен тем, что я делал, и полученным материалом. Так продолжалось восемь недель съемок.