Профессия: ведьма

Первое, что я увидела утром… если час дня можно считать утром, была осёдланная Ромашка, подъедавшая овес из кормушки для вяхирей, укреплённой в развилке молодого граба. Дикие голуби, вытянув лазоревые шейки, возмущённо наблюдали с конька крыши, как лошадь, задрав голову, выскребает деревянный лоток подвижной верхней губой. Приметив меня, Ромашка опустила морду и задумчиво облизнулась. Неужели вампиры всё ещё надеются выжить меня из Догевы? Я застыла в сенях, не решаясь переступить порог, и потому не сразу заметила вороного жеребца, обонявшего куст шиповника и время от времени предпринимавшего осторожные попытки ущипнуть соблазнительный, но уж больно колючий побег. Отливающий металлом, рослый конь был достоин королевских конюшен. Лён, державший его под уздцы, — пяти лет каторги, и это в лучшем случае, ибо где подобный бродяга мог разжиться таким красавцем, как не украв его? Эта потрёпанная куртка была на Повелителе в день нашего знакомства, волосы он стянул в пучок на затылке каким-то грязным кожаным лоскутом, но, видимо, перед сном, потому что пучок успел растрепаться, и голова Лёна напоминала ячменный сноп, доступный всем ветрам; мятые, но вроде бы чистые брюки грязно-серого цвета вытянулись на коленях и обмахрились снизу, а сапоги он, скорее всего, добыл на большой дороге, сняв их с паломника, отшагавшего не одну сотню верст.

— В чём дело? — сонно спросила я. — Отправляешься за налогами или за милостыней?

Вампир жизнерадостно осклабился:

— А ты не будешь меня сопровождать?

— Куда?

— Хочу объехать приграничные поля, так сказать, проинспектировать капусту, свёклу и зелёный горошек, — сообщил Лён, вскакивая в седло. Его вчерашней хвори и след простыл.

— Эй, постой, я ещё не завтракала!

— Завтракай, — покладисто согласился вампир. — А потом и я перекушу.

— Кем, позволь узнать?

— Бутербродом, который ты мне, конечно, вынесешь.

— Ладно, только не уезжай без меня! — крикнула я, метнувшись обратно в сени. Слепив два кривых, мятых и внешне несъедобных бутерброда с колбасой, я запихнула их в сумку, наскоро переоделась, пригладила волосы и, на ходу застегивая рубашку, с трудом вписалась в проём косяка. Лёна охватило безудержное веселье, потому что паломника мы грабили вместе — для верховой прогулки в деревню я подобрала самое мятое и непритязательное платье.

Волк увязался было за нами, но у фонтана отстал, постоял немного на мостовой и неспешно потрусил назад, к дому.

— Выспалась?

Я украдкой сцедила зевоту в кулак.

— Не знаю. Я ещё не проснулась.

— Тогда давай прибавим ходу. Х-хей! — поводья звонко щёлкнули по лоснящейся конской шее.

Вороной жеребец с готовностью перешёл в галоп. Ромашка, закусив удила и гневно прижав маленькие аккуратные ушки, вырвалась вперёд на полкорпуса, но больше вороной не уступил ни пяди. Ветер засвистел в ушах, сон разлохматился и осыпался по кусочкам, смешавшись с дорожной пылью.

* * *

Мы спешились на опушке березовой рощи — огибать её было долго, а кони храпели и вздергивали морды — в роще, по словам Лёна, обитали кикиморы. Они изумительно притворялись сучковатыми пеньками, но Ромашка сердилась, фыркала и норовила укусить меня за плечо.

На дне неглубокого овражка Лён обратил моё внимание на чашеобразную впадину, заполненную бурлящей зелёной водой с грязной пеной на поверхности — в глубине впадины пульсировал горячий источник, и от воды шёл лёгкий гнилостный парок. Склонившись над впадиной, Лён сообщил, что имеет честь представить мне доподлинно живую воду в концентрации два к одному. Я поинтересовалась, откуда такая точность, на что Повелитель ответил, что при отстаивании на дно оседает треть грязи. Я рискнула попробовать хвалёную жидкость. Одним лишь запахом она могла уберечь от загробного мира добрый десяток потенциальных доходяг, а уж на вкус… Когда я в полной мере насладилась тонким букетом протухшего болота, Лён, глазом не моргнув, серьёзно добавил, что вода «живая» в буквальном смысле слова, ибо кишмя кишит мельчайшими рачками; в определённый сезон их отлавливают сачком из плотной ткани и высушенных используют как сильное мочегонное средство. Закончив речь, он премерзко расхохотался. Не раздумывая, я выбросила вперёд правую руку, впилась в лодыжку насмешника и дернула что есть силы. Ослизлые края впадины поехали под ногами вампира, он взмахнул руками и крыльями, но всё равно упал и изрядно нахлебался «живой воды». Теперь хохотала я, на всякий случай отбежав подальше.

Полчаса спустя мы сидели у маленького костерка и грели руки, оглядываясь на мокрое бельё, трепещущее по ветру. Я сочла момент подходящим и вручила Лёну привезённые из Стармина трусы. Он обрадовался им, как бриллиантовой диадеме, и немедленно удалился за куст.

Вы когда-нибудь видели вампира в белых портах до колена? А Повелителя?! При всём этом Лён зловеще клацал клыками от холода, безуспешно пытаясь сохранять достоинство.