«Профессор накрылся!» и прочие фантастические неприятности

Сколько доктор тут простоял? Наверняка более чем достаточно. Он прошел испытание смирением, и ничто не сподвигло его открыться военным Нижнего Денвера. Хотелось домой. Он надеялся, что жена не заметит перемен. Продолжит называть его «дорогим Эмилем», а дети тоже не догадаются, что он уже не их папочка. Он способен сыграть эту роль. Несмотря на то что они пустые, он вдруг проникся нежностью к ним.

Они могут исчезнуть, если он того пожелает.

Поэтому нельзя этого желать. Он будет милостивым богом. Верящим в принцип самоопределения. Вмешиваться — не его задача.

Прошло достаточно времени. Он шагнул на Путь и доехал до станции пневмомобилей. В машине взялся за ремень — от ускорения его всегда тошнило — и откинулся назад, дожидаясь, когда пройдет временное головокружение.

Через пятнадцать минут он вышел у Ворот. Там дожидалась группа мужчин в военной форме. Заметив его, они едва заметно насторожились. Но сказалась выучка. Никто даже не дернулся за пистолетом.

Навстречу им шагал бог.

Кэмерон ужинал с Нелой. Даже глядя на ее спокойное, дружелюбное лицо, он не чувствовал себя в безопасности. Ее кожа могла стечь с черепа прямо у него на глазах, и тогда…

Из динамика лилась тихая музыка. В комнате пахло свежей сосной. Кэмерон взял ложку, но сразу положил обратно и потянулся за графином.

Вода была теплой и солоноватой. Его вкусовые рецепторы такого не ожидали и возмутились. Но он смог поставить стакан на стол, выплеснув лишь несколько капель.

— Мандраж? — спросила Нела.

— Просто устал.

— Вчера вечером тебя тоже трясло. Боб, нужно отдыхать.

— Возьму отпуск, пожалуй, — ответил Кэмерон. — Не знаю только когда…

Он снова попробовал воду. Та оказалась ледяной и очень кислой. Он резко отодвинул стул:

— Пойду прилягу. Не волнуйся. Сиди. У меня просто разболелась голова.

Нела знала, как он не любит, когда с ним нянчатся.

— Позови, если понадоблюсь, — кивнула она и продолжила есть. — Я буду рядом.

Наверху Кэмерон улегся в кровать. Сначала она показалась приятно мягкой, и он расслабился, но вскоре она стала слишком мягкой, настолько, что он начал тонуть в пушистой воздушной пустоте, чувствуя тошноту, что всегда бывало с ним в лифтах.

Он поднялся и прошелся по комнате, стараясь не глядеть в зеркало. Последний раз, когда смотрелся в него, по стеклу прошла рябь.

Он ходил и ходил.

Ходил кругами. Но вдруг обратил внимание, что все время обращен лицом к одной точке, к одной и той же картине на стене. Он как будто кружился на диске музыкального проигрывателя.

Он застыл, но комната продолжила кружиться. Кэмерон опустился на стул, закрыл глаза и попробовал отрешиться от всех внешних ощущений.

Галлюцинация или реальность?

Гораздо опаснее, если реальность. Замешаны ли в этом Сет и Бен Дюбро? Их намеки на готовящееся покушение, несомненно, были отводом глаз. В других обстоятельствах он мог бы поверить. Но с галлюцинациями… Ему было трудно думать.

Может, в этом и состоит замысел. Может, ему намеренно мешают думать.

Удалось сосредоточиться на полусформулированных мыслях. Нужно притвориться, что эти… атаки чисто субъективны. Что они достигли нужного результата.

Но он понимал, что психическое вторжение было вполне объективным.

Знал, что его преследуют. Другие не замечали того, что с ним происходит. Преследователи были хитры. Они твердо решили свести его с ума: вопрос — почему? Потому что он владеет ценной информацией? Потому что занимает важный пост?

Все эти доводы сводились к одному. У него паранойя, систематическая мания преследования.

Кэмерон осторожно встал и скривился. Опять то же самое. И как обычно, неожиданное.

Он спустился, шагая по лестнице медленно и неуклюже. Увидев его осунувшееся, посеревшее лицо, Нела охнула:

— Боб, что с тобой?

— Я лечу в Нижний Манхэттен, — едва шевеля губами, произнес он. — Там есть хороший врач, Филдинг.

Нела подскочила к нему и обвила руками шею:

— Дорогой, не буду докучать тебе расспросами.

— Спасибо, Нела, — ответил Кэмерон и поцеловал ее.

Затем он, пошатываясь, вышел к вертолету, вспомнив старую сказку про русалку, променявшую хвост на человеческие ноги. Это дорого ей обошлось. С тех пор русалка ходила как будто на ножах, которые, хоть и были мнимыми, не становились от этого менее острыми.

Морщась на каждом шагу, Кэмерон добрался до ангара.

— Я не пью, — сказал математик, — но держу немного бренди для гостей. Или вы предпочитаете «Пикс»? У меня где-то завалялся. Его я тоже не принимаю, но…

— Спасибо, обойдусь, — ответил Дюбро. — Мистер Вуд, мне просто нужно с вами кое-что обсудить.

Он положил папку на колени и посмотрел в упор на математика. Высокий, худощавый мужчина в старомодных бесконтактных очках неловко устроился в мягком кресле. Его русые волосы были аккуратно причесаны. Комната содержалась в чистоте, нигде ни пылинки, что разительно отличало ее от захламленной эклектичной лаборатории Пастора.

— Мистер Дюбро, речь пойдет о работе на армию? Я уже занят этим в Нижнем Орлеане…

— Да, знаю. Я изучил ваше досье. По всему выходит, что вы высококвалифицированный специалист.

— Ну… спасибо, — промямлил Вуд. — Я… спасибо.