Прогнившие корни. Книга 1

Старик так и остался у подножья лестницы ведущей к выходу, не имея возможности вслед за ней преодолеть эту преграду самостоятельно. Ему лишь оставалось наблюдать, как хрупкая фигура удаляется по слабо освещённому туннелю. И лишь спустя какое-то время до него донеслось эхо её сдавленного голоса.

— Хороший вопрос.

Глава 24

21 ноября 2016 год.

Два дня после расплаты.

«Что за место?»

В первый момент после пробуждения на неё накатила волна первобытного ужаса и паники. Были слышны только шум в голове и чьё-то тихое размеренное дыхание. Снова попала в лапы чудовища? Но нет, одного она прикончила собственными руками, другой был связан, когда она его видела в последний раз. Через секунду взгляд сфокусировался, и она различила стерильное помещение, освещаемое лишь голубоватым светом луны. Две койки, две прикроватные тумбочки, чернеющий прямоугольник на стене напротив. Ничего лишнего. Поначалу испугавшие её звуки, оказались дыханием мирно спящей соседки по палате. Лана почувствовала запах стерильности и лекарств. Она в больнице!

Последнее, что она помнила — это разговор с Вальтманов в большом зале музея, страшные находки, потом подъём к выходу и... всё. Дальше провал.

Судя по ноющей боли в руке и новой повязке, с ней проводили какие-то медицинские манипуляции, и явно под наркозом. Она до сих пор ощущала тяжесть в теле, а голова была словно в тумане. Сколько же времени она провела в этом месте и как вообще могла здесь оказаться? Ответ напрашивался сам — Вальтман позаботился. Другого объяснения не было. Успокоившись и почувствовав себя в относительной безопасности, Лана закрыла глаза.

Проснулась, когда за окном вовсю уже сияло солнце. Соседки не было, зато тихо работал телевизор. Передавали местные новости. Она видела яркую ленту на фоне сказочного белоснежного пейзажа, огораживающую старый дом, настежь открытую дверь, людей в форме поглощённых своей работой. Те то и дело бросали косые, недовольные взгляды в сторону журналистов и на их замкнутых лицах читалось отвращение к стае стервятников, слетевшихся на место преступления в надежде поживиться. Лана смотрела на мелькающие картинки и корила себя за то, что допустила ошибку.

Не так должно было всё закончиться. Не здесь ей надо быть! Она не выманила, не истребила зло до конца. Но теперь уже поздно, её состояние сыграло с ней злую шутку.

Свесив босые ноги с постели и осторожно прижимая перебинтованную руку к груди, словно младенца, порылась в прикроватной тумбочке. Сумка была на месте, телефон тоже. Было несколько пропущенных от Новака и Лана, не раздумывая, набрала его номер.

Он ответил почти сразу.

— Где вы? — услышала она встревоженный голос старика следователя. — Я уже и не знал, что и думать. Трое суток от вас ни слова! Эта ваша привычка, пропадать в самый не подходящий момент...

— Я в больнице, — хрипло перебила она. Ужасно хотелось пить. — Кажется это городская больница. Мне нужно с вами поговорить.

— Что произошло? — услышала Лана озабоченный голос бывшего полицейского на том конце.

— Всё при встречи, — ответила она и, отключив, и бросив мобильный на кровать, пошатываясь, отправилась искать воду.

Бывший следователь появился, когда стрелки часов на стене отсчитали мучительные сорок минут раздумий и терзаний. За это время её посетил хирург, что оперировал руку. Маленького роста рыжебородый мужчина в круглых очках и её медицинской картой, охотно пояснил, что её привезли двое угрожающего вида мужчин, которые нашли её посреди улице в бессознательном состоянии. Так они сказали. Рука была вся в крови. Уже здесь в больнице провели осмотр повреждённой кисти и сделали экстренную операцию.

Лана ожидала кучу вопросов от этого маленького человечка, то и дело поправляющего свои сползавшие очки, но он не задал ни одного, словно был уже в курсе или сделал свои выводы. А может ему просто заплатили. На её вопрос, сколько она уже времени находиться в больнице, он заглянул в её карту:

— Почти двое суток. Это даже странно. Мы ждали, что вы придёте в себя гораздо раньше.

«Слишком долго...» — обречённо подумала про себя Лана, переводя взгляд на экран работающего телевизора.

Перед тем, как выйти из палаты, он пообещал, что рука будет, как новенькая, только шрамы останутся. Лана и не хотела, чтобы было, как прежде. Хотела, чтобы изуродованная шрамами рука напоминала ей о прошлом её семьи. О мёртвом брате.

Дверь в палату снова открылась. Со своей тростью и в белом халате, накинутом на плечи, Питер Новак сильно смахивал на работника больницы, какого-нибудь полоумного профессора. Бумажный пакет с фруктами — она даже со своего места чувствовала терпкий запах спелых апельсинов — он неуклюже поставил на тумбочку. От него не укрылось то, что по местному каналу вовсю смаковали историю, связанную с похищениями детей.

— Здравствуйте, Лана. Как вы? — спросил Новак, тяжело опускаясь на стул возле её кровати.