Прогулка заграницей

— Вотъ что, но позвольте васъ спросить въ такомъ случа, пролитіе чего же, если не крови, предполагаете вы устроить?

Я поймалъ его. Увидвъ, что промахнулся, онъ поспшилъ вывернуться и обратилъ свои слова въ шутку. Затмъ онъ сталъ уврять меня, что какъ онъ самъ, такъ и его принципалъ собственно ничего не имютъ противъ топоровъ и даже предпочли бы ихъ другому оружію, но, къ сожалнію, топоры запрещены французскими законами, и поэтому необходимо придумать что-нибудь другое.

Расхаживая по комнат, я мысленно сталъ перебирать всевозможное оружіе; внезапно мн пришло въ голову, что пушки Гэтлинга при дистанціи въ 15 шаговъ какъ разъ хороши, чтобы уладить любое недоразумніе, и я немедленно же облекъ свою идею въ форму предложенія.

Но и это оружіе не было принято, чему опять таки мшали законы. Я предложилъ винтовки; затмъ, двухствольныя охотничьи ружья; затмъ морскіе револьверы Кольта, но на все это получилъ отказъ. Тогда, съ минуту подумавъ, я въ вид насмшки предложилъ ему остановиться на кирпичинахъ при разстояніи въ 3/-4 мили. Ненавижу шутить съ людьми, не умющими отличить шутки. Представьте же мою досаду, когда я увидлъ, что этотъ господинъ пресерьезно уходитъ, чтобы передать мое послднее предложеніе своему принципалу.

Онъ скоро вернулся и передалъ, что довритель его въ восторг отъ моей идеи употребить въ качеств оружія кирпичины при дистанціи 3/-4 мили, но принужденъ отказаться отъ нея, такъ какъ при этомъ могутъ пострадать совершенно постороннія лица.

— Ну, — отвчалъ я, — другого я ничего не могу придумать. Не будете ли вы добры сами тогда предложить оружіе? Быть можетъ, даже, что вы давно уже имете что-либо въ виду?

Физіономія его прояснилась, и онъ съ поспшностью отвчалъ.

— О, безъ сомннія, monsieur!

Съ этими словами онъ принялся шарить по всмъ карманамъ, которыхъ у него было великое множество, и все время ворчалъ себ подъ носъ. «Странно, куда же это они запропастились?»

Наконецъ, поиски его увнчались успхомъ. Изъ жилетнаго кармана онъ извлекъ пару какихъ-то вещицъ, которыя и подалъ мн. Поднеся ихъ къ свту и тщательно разсмотрвъ, я убдился, что это были пистолеты; но какіе пистолеты! Крошечные одноствольные, но за то изящные и оправленные въ серебро. Я не могъ говорить отъ охватившаго меня волненія. Молча повсивъ на свою часовую цпочку одинъ изъ пистолетовъ, я возвратилъ другой. Затмъ, мой сообщникъ по преступленію развернулъ какой-то крошечный сверточекъ, въ которомъ оказалась чуть не сотня патроновъ, и одинъ изъ нихъ подалъ мн. «Я спросилъ, не означаетъ ли это, что нашимъ друзьямъ будетъ предоставленъ всего одинъ выстрлъ?.. Онъ отвчалъ, что французскіе законы разршаютъ стрлять на дуэляхъ не боле, какъ по одному разу. Тогда я просилъ его взять на себя трудъ опредлить уже и дистанцію, такъ какъ моя голова положительно отказывалась что-либо придумать. Но когда онъ предложилъ 65 ярдовъ, то я чуть не потерялъ терпніе.

— Шестьдесять-пять ярдовъ, — воскликнулъ я, — и съ этими инструментами? Но, право же, на этомъ разстояніи и спринцовки окажутся оружіемъ боле серьезнымъ! Примите же, наконецъ, другъ мой, во вниманіе, что мы сошлись здсь для того, чтобы найти способъ разрушить чью-нибудь жизнь, а не сдлать ее вчной!

Но вс мои аргументы, вс настоянія принесли весьма мало пользы; съ трудомъ удалось мн заставить его уменьшить разстояніе до 35 ярдовъ. Но и эту уступку онъ сдлалъ весьма неохотно и промолвилъ со вздохомъ:

— Я умываю себ руки въ этомъ убійств; да падетъ эта кровь на вашу голову!

Такая отвтственность не особенно меня испугала; меня озабочивалъ больше вопросъ, какъ я явлюсь къ моему старому льву и передамъ ему эти смхотворныя условія. Входя къ г. Гамбетт, и увидлъ, что онъ возлагаетъ послдній клокъ волосъ съ головы на алтарь своего гнва и волненія. Онъ бросился ко мн, восклицая:

— А, вы уже покончили эти роковые переговоры, я вижу это по вашимъ глазамъ!

— Да, кончилъ.

Лицо его поблднло немного; онъ прислонился къ столу и съ трудомъ переводилъ нсколько мгновеній дыханіе, такъ сильно было въ немъ волненіе. Затмъ онъ хрипло прошепталъ:

— Оружіе, оружіе! Скоре, какое оружіе?

— Вотъ, — и я подалъ ему эту ювелирную бездлушку.

Онъ бросилъ на нее одинъ только взглядъ и тотчасъ же упалъ на полъ въ обморокъ.

Придя немного въ себя, онъ грустно сказалъ:

— То невроятное хладнокровіе, къ которому я себя принуждалъ, сказалось на моихъ нервахъ. Но прочь слабость! Я встрчу свою судьбу, какъ подобаетъ мужчин и притомъ французу!

Поднявшись на ноги и принявъ осанку, какая рдко встрчается даже въ статуяхъ и никогда въ человк, онъ продолжалъ своимъ глубокимъ басомъ:

— Смотри, я спокоенъ, я готовъ; какая же дистанція?

— Тридцать пять ярдовъ…

Я, конечно, не могъ поднять его; поэтому я только перевернулъ его и сталъ поливать ему голову водою. Наконецъ, онъ очнулся и сказалъ:

— Тридцать пять ярдовъ — такъ мало! Но что толку спрашивать. Если этотъ человкъ твердо намренъ совершить убійство, то станетъ ли онъ спорить изъ-за мелочи? Но замтьте одно: если я буду убитъ, то свтъ увидитъ, какъ встрчаетъ смерть французское рыцарство.

Посл долгаго молчанія, онъ прибавилъ: