Читаем Проявляйте любовь полностью

Заступиться бы, но не смели…


Милосердия недоставало.



Впредь глаза буду щурить строго,


Что бы видеть подвох скрытый.


Если снова заступят дорогу,


Ничего, я теперь – битый.


Невыразимые слова


Звучат невыразимые слова,

Желанье быть любимым – бесконечно,

А время так стремится в бесконечность,

Что в этих вихрях – кругом голова.


Словами не заполнена строка,

Но мир – наполнен нежностью и лаской:

Сверкают светлою волшебной краской

Дома, деревья, небо, облака.


Звучат невыразимые слова.

Пробить, пытаясь, жесткие барьеры…

Как звонко о Любви в небесных сферах,

Звучат невыразимые слова!


Когда слова становятся ясней,

Когда они уже произносимы,

Я сознаю себя еще – любимым

Судьбой и Богом, Женщиной своей.


Как рождаются стихи


Часы остановились,

В них села батарейка.

Я в теплой душегрейке, -

Декабрь на носу.

В окно осенний ветер

Крупой колотит снежной,

Пригоршнями, небрежно,

И прямо – по стеклу.


Тетрадь, раскрыв листочки,

Вся в томном ожидании,

Когда её с желанием,

Коснется карандаш.

И он все ждет, когда же

На острие волненья,

Сомненья, вдохновенья –

Появится кураж.


Копьем отточен грифель.

И нервно, в нетерпении,

Как в битве иль в сражении,

Возносится рука.

И словно ниоткуда,

Спеша в настольном свете,

Ложатся буквы эти, -

Является строка.


Так строчка за строкою,

Как братья иль сестрички…

На голубой страничке

Из слов течет река.

Затих осенний ветер.

Я скинул душегрейку

И вставил батарейку

В часы. Они пошли…


Мы связаны с небом


Мы связаны с небом так крепко,

что не предсказать,

Но думать об этом наш разум нам

не позволяет.

Я знаю, мы Облаки,

а на Земле проживает,

Лишь тень наша – тело,

да, может, немного Душа.


Под ветром судьбы мы меняемся,

как облака:

Так были чисты и прозрачны -

на небо похожи!

Но вот, потемнев, отразились

зонтами прохожих.

Что б утром туманом подняться

к своим небесам.


Вот ветром разносит на клочья

знакомую суть…

Ему в этой жизни чего-то всегда

не хватало.

Он выпал дождем, чтобы снова

вернуться в начало.

Проплыть по-другому, с другими

короткую жизнь.


В сверкании молний и в следствии

грохота грома

Теряем мы полностью или частично

себя.

А ливень косматый,

на капельки солнце дробя,

Поставит нам памятник

в семь разноцветных полос.


Которая весна проходит мимо


Которая весна проходит мимо -

Не радует и вешнее тепло.

Живых ручьев прозрачное стекло,

Как Время –

быстро и незримо

Проистекает.

В нас – необратимо,

Бесстрастно – зеркало отобразит,

Прожитые в отдельности,

С прижитыми болезнями

Года.

Сквозит…


И вновь весна.

Уже – неотвратима.

Но где же ты?

Все – мимо.

Мимо.

Мимо…


Ноябрь


Ноябрь. Сумрак. Кричат вороны.

Как снег – так слякоть. Морозов нет.

Деревья стынут. Пустые кроны –

Ветвями в небо. Был прав поэт…


Нам не хватает мороза, солнца,

Чтоб хмарь изгнать души своей,

Чтоб детский гомон влетел в оконце

В морозных клубах златых лучей!


Старое зеркало


От кромки старого стекла,

Сквозь рябь резьбы дубовой рамы,

Как в продолжение мелодрамы,

Является лик милой дамы,

Как корень вечного узла.


Он, как мотив, как подоплека,

Как фактор беспокойства сна,

Как очень давняя вина -

Вдруг проявляется сполна,

Стоящего в глазах упрека.


А в это зеркало глядят

Другие, – ничего не зная,

Собой пространство заслоняя,

Тем самым даму обижая,

Уж много-много лет подряд.


А дело в том, что только мне,

Она является порою,

Как в пьесе к главному герою,

Кивает гордой головою

И исчезает в полутьме.


Весенний дождик


Весенний дождик, дождик моросит,

Он съест в лесу последние сугробы.

Ещё, чуть неуверенно – на пробу -

Залетный соловей в кустах свистит.


Вдали я вижу, словно в мираже,

Как водят хороводы на опушке

Березки, словно девушки-подружки,

В прозрачных, из сережек, неглиже.


Весенний свежий воздух так пьянит -

Им вдоволь невозможно надышаться.

И, если есть на свете запах счастья,

То, он в весеннем воздухе разлит.


Весенний дождь колотится, стучит

По зонтикам прохожих и по крышам.

Он, верно, ждет, что б ты на встречу вышла

И он тебя на счастье окропит.


Незаметно, скрытно, тайно


Незаметно, скрытно, тайно осень подошла.

Просочилась сквозь кордоны лета и тепла.

Словно вражеский лазутчик, под покровом темноты,

Посетив поля и рощи, нам оставила следы.


Земляничная поляна в желтый скошена стожок,

Разгорелся у опушки костяники уголёк.

Обнаружила береза золотую в гриве прядь -

Будут рыжики под елкой медью с золотом сиять.


Серебрятся паутинки авангардом сентября,

Стали ночи чуть длиннее и бледнее чуть заря.

Незаметно, скрытно, тайно осень подошла,

Словно мы не жили лето, словно не было

Тепла…


Слова природы


Дождь шелестел,

ворчала гроза.

Где-то скулил щенок.

В этих звуках

почудилось мне -

слово. Или намёк…


Что это? Что? –

вопрошал я,

что скажет природа мне?

Ветви деревьев

сверкали в саду

и отражались. В окне.


Среди цветов

стоял июль –

полдень красного лета.

Каждый листок

проявлял свою суть -

но не давал ответа.


Может быть, я

не раскрыл глаза,

мне заложило уши.

Но чувствую я –

ответ прозвучал,

но я его – не услышал…


Мир стал беден,

сопоставим

с миром глухого…

Как облака,

проплыли Слова,

С оттенками голубого…


Бессонница


Нет сна, и бессонница

Смотрит в окна желтыми глазами.

С воображением спутается память -

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сияние снегов
Сияние снегов

Борис Чичибабин – поэт сложной и богатой стиховой культуры, вобравшей лучшие традиции русской поэзии, в произведениях органично переплелись философская, гражданская, любовная и пейзажная лирика. Его творчество, отразившее трагический путь общества, несет отпечаток внутренней свободы и нравственного поиска. Современники называли его «поэтом оголенного нравственного чувства, неистового стихийного напора, бунтарем и печальником, правдоискателем и потрясателем основ» (М. Богославский), поэтом «оркестрового звучания» (М. Копелиович), «неистовым праведником-воином» (Евг. Евтушенко). В сборник «Сияние снегов» вошла книга «Колокол», за которую Б. Чичибабин был удостоен Государственной премии СССР (1990). Также представлены подборки стихотворений разных лет из других изданий, составленные вдовой поэта Л. С. Карась-Чичибабиной.

Борис Алексеевич Чичибабин

Поэзия
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия