Происшествие в городе Т

В магазине полумрак. Духи не любят яркого света. На стенах драпировки черного бархата, на полу ковер, шагов не слышно, ноги ступают как по мху. На невидимых стеклянных полках сотни, может быть, даже тысячи мерцающих флаконов. Внутри этих маленьких хрустальных саркофагиков спят изысканнейшие ароматы (так говорит реклама). Спят до времени, пока осторожные женские руки, может быть, юные, тонкие, колечко с бирюзой, а может быть, и старые, артритные, с вросшими в пальцы перстнями, не откроют залитые воском пробки и не выпустят их на свободу.

Откуда-то из благоухающий темноты вынырнул остроносый приказчик.

– Чего изволите? – Голос вкрадчивый, глухой, точно с той стороны.

Вместо ответа Кочкин ухватил обалдевшего от неожиданности продавца за жилетку и принялся тормошить, крича во всю глотку:

– Ты что же это, мерзавец, обманывать! Да я тебя живьем сожру, да я тебя…

Договорить Кочкину, что именно он еще намерен сотворить с приказчиком, не пришлось, в зале появился месье Пьер. Привлеченный криком, да это и неудивительно, ведь для него кричали, он, осторожно ступая, вышел из-за плюшевой портьеры, будто бы прятался за ней. И произнес всего лишь одно слово, которое было и приветствием, и вопросом:

– Господа!

Владелец «Бирото» действительно мало походил на француза, если не сказать вообще не походил. Возьмем на себя смелость утверждать, что и сходство с корсиканцем у него было небольшим. Месье Пьер был низок ростом, широк в плечах, имел круглое, расклепанное до плоского лицо восточного гостя и живые мазутные глазки.

При появлении хозяина приказчик тотчас же был отпущен Кочкиным на свободу, а сам чиновник особых поручений подступил к французу:

– Месье Пьер?

– Да, а что, собственно…

Хозяину, не успел он договорить, была предъявлена эмалированная бляха, и вперед выступил фон Шпинне. Он сердечно улыбнулся и, не называя себя, тихо сказал:

– А мы к вам за помощью…

– Но позвольте, а как же… – Владелец «Бирото» посмотрел на раскрасневшегося и чуть не плачущего от обиды приказчика.

– Ах, это шутка, приказчиков всегда нужно в строгости держать! Вот вы француз… – Фома Фомич сделал особое ударение на последнем слове, как бы говоря: «Видали мы таких французов!» А месье Пьер при этом на мгновение потупил глаза. – Вот вы француз и, должно быть, не знаете того, что русский человек при всей его фантастической приспособляемости не может жить без строгости. Да, да, он без строгости как рыба без воды – задыхается и протухает, в моральном смысле, разумеется. Вот мы вашего приказчика и постращали, для общей пользы, чтобы знал и чтобы помнил. Надеюсь, вы не возражаете?

– Да нет, – сдержанно произнес месье Пьер. – Шум, знаете ли, мало ли, думаю, что. Так чем могу быть вам полезен?

Судя по всему, владелец «Бирото» гостям был не рад. Держался сухо, в кабинет не приглашал, да сыщики не очень-то и хотели, фальшивый француз им тоже не понравился.

– Собственно, пустяк, даже как-то совестно отрывать вас от дел придания подданным его императорского величества приятных запахов. Но, знаете ли, служба, начальство требует, вот мы и ходим, ноги свои натруждаем, людям мешаем… У нас здесь перчатка, вот взгляните! – И французу была предъявлена черная кружевная перчатка. – Мы думаем, нет особой нужды говорить вам, где она была найдена. Но не буду от вас скрывать, эта перчатка была найдена на месте преступления…

– Ну, перчатка, и что? – Месье Пьер качнулся с каблуков на носки. – Я ведь, как вы, наверное, уже догадались, парфюмер. Перчатки – это, увы, не ко мне. Перчатки – это, прошу прощения, к перчаточнику!

– Да знаем, знаем мы, что вы парфюмер и то, что француз, тоже знаем. Кстати, довольно бойко по-русски говорите, наверное, усердствовали в изучении языка. И то знаем, что с перчатками нужно идти к перчаточнику, только вот не знаем, зачем нам идти к нему?

– Ну, как же, вас ведь интересует перчатка! – холодно заметил месье Пьер.

– Француз, а не понимаешь, – вперед вылез Кочкин, – нас интересует не сама перчатка, а то, какими духами она пахнет.

– Какими духами пахнет перчатка? – переспросил месье Пьер.

Сыщики посмотрели друг на друга, громко рассмеялись и одновременно – голоса их слились в единый трубный глас – прокричали:

– Да! Какими духами пахнет перчатка!

– Значит, я должен ее понюхать? – Месье Пьер хоть и не походил внешностью своею на француза, но обнаруживал какую-то инородническую непонятливость. Одно из двух: он или действительно не понимал, или пытался издеваться над своими непрошеными гостями. Но их это, похоже, не смущало. Ведь и фон Шпинне, и Кочкин были большими доками по части бесед с такими людьми, как месье Пьер.

– Вне всяких сомнений, вы должны ее понюхать, – ласково сказал Фома Фомич. – Как же иначе можно узнать, чем она пахнет?

Месье Пьер жестом подозвал приказчика и велел ему понюхать перчатку, объясняя это тем, что у парня хороший нос. Если духи, которыми надушена перчатка, когда-нибудь были у них в продаже, приказчик их непременно узнает. После чего присовокупил:

– Очень хороший нос, у нас во Франции это большая редкость!