Проходимец (сборник)

Глава XX. Самое опасное место в Африке

Что может быть лучше, чем в ожидании электропоезда поставить на платформу сумку с ноутбуком, закатать до колена брюки, снять носки и ботинки и погрузить ноги в горячую, насыщенную полезными минералами воду? Можно, как многие из сидящих вокруг ванны молчаливых офисных служащих, босоногих, но в темных костюмах, белых рубашках и галстуках, достать газету и почитать новости. Нет ничего естественнее, чем ножная ванна на станции, после завтрака и перед началом рабочего дня. Футуристического вида и скорости поезд придет точно по расписанию, секунда в секунду. Черные аисты успеют извлечь свои натонизированные ноги из целебного источника, спрятать их в туфли, обтерев предварительно специальными полотенцами и занять места согласно купленным билетам. На пути с работы домой приятную процедуру можно повторить. По крайней мере если вы живете в городе Сува, что в префектуре Нагано. Правда, офисных служащих – сарариманов – тут живет не так много. Этот небольшой город известен как место отдыха и лечения пожилых японцев. Здесь в лечебных водах и грязях нежит худое тел о Я сухи ро Эмото. То есть, я не очень уверен, что тело Эмото-сана обязательно худое. Я еще не видел его. Но мне почему-то так кажется. В моем замутненном стереотипами сознании все толстые японцы занимаются борьбой сумо. При этом даже здесь ощущается их недостаток: среди наиболее известных в настоящий момент в Японии представителей этой священной и, как мне казалось, глубоко национальной борьбы попадаются иностранцы, например есть болгарин и даже один грузин. Попробуй разберись.

Я приезжаю в Суву утром, за сутки до назначенной мне Эмотосаном встречи. Тони я оставил в Токио для ведения задушевных бесед с сотрудниками нашего представительства и агентами. Из первых двух-трех встреч, в которых я все-таки поучаствовал, я вышел омытый волнами благоговейного почтения, сгибаясь под бременем заверений в преданности «Логан Майкротек» и благодарности за честь сотрудничать с нами, но без какой-либо полезной информации. Пак был прав. Я сказал Тони, что мне надо в спокойной обстановке подготовиться к разговору с Ясухиро Эмото, а также поработать надданными по опционам, которые я добыл, втершись в доверие к Росите Моралес на почве танцев со звездами. Это не совсем так, но ложь во имя обретения лишнего дня досуга – для меня давно уже святая ложь.

Сува – один из тех городов, в которых время как бы остановилось. Во всяком случае, так кажется иностранному визитеру проездом из Токио. После безумных токийских толп узкие улочки Сувы, застроенные маленькими, темного дерева домиками, кажутся удивительно тихими, почти безлюдными. Изредка кто-то проедет на велосипеде, или женщина прошмыгнет по делам. Некоторые из этих женщин – в традиционной одежде и в деревянных сандалиях на платформах. При этом вряд ли они направляются на фольклорный фестиваль, поскольку в руках у них самые обыкновенные авоськи. Полыхающей отравленными цветами, словно огни чертовой кузницы, рекламы нет вовсе. Вывески ресторанов и традиционных японских гостиниц, рьйоканов, каллиграфически писаны кисточкой на деревянных панелях и едва подсвечены по вечерам.

Мой рьйокан находится на берегу озера, синего и гладкого, окруженного двумя цепями гор – сначала низкими, потом повыше. Судя по выражению лица служащего гостиницы при моем появлении, иностранцев на воды приезжает немного. Через раздвижную дверь я захожу в комнату. Однако, Павел-сан, у тебя есть редкая возможность почувствовать себя японцем, хотя бы на один день. Обстановка, во всяком случае, располагает. Пол застелен татами. Вместо кровати – матрас-футон. Гостиница любезно предоставляет гостям комплект одежды, которая, по-моему, называется юката. Я тут же переодеваюсь. Мой новый костюм очень приятен телу и удобен, с просторными рукавами. Взглянув на себя в зеркало, я остаюсь доволен. Самурай, блин. Я так и хожу весь день – и по комнате, и по холлу гостиницы, и в общий зал, где подают завтрак и ужин, разумеется, из местных блюд. Потом я отправляюсь в онсен, или, проще говоря, в баню. В бане я не был лет сто. Так что это почти ностальгическое переживание. Хотя, конечно, есть отличия. В раздевалке, складывая одежду в плетеную корзину, я пытаюсь решить дилемму – снимать ли трусы. Идя в онсен, я на всякий случай облачился в американские плавки до колен. Я сам удивляюсь своей стыдливости: последствия нескольких лет жизни в пуританской стране. Я пытаюсь построить аналогию. Как был бы воспринят моющимся сообществом мужик, вошедший в русскую парилку в таких вот шароварах? Наверно, с шутками и прибаутками. А голый в американской сауне? С ужасом и вызовом полиции. В общем, вспомнив снова поговорку про Рим и римлян, я заглядываю внутрь и убеждаюсь в полном торжестве евразийской традиции.