Проклятая невеста и тайны города у болот

Джи Лин старался не привлекать внимания, но маячившая далеко позади округлая фигура мешала спокойной ходьбе. Шонник не дурак, даже если потеряет начальника, мигом сообразит, куда заглянуть в первую очередь. Закрытый клуб любителей литературы, театр пантомимы, кинематограф, новомодное кабаре, единственный в Прихолмье бордель, замаскированный под пансионат для начинающих танцовщиц, и питомник — больше в этой части города смотреть не на что. Начнет секретарь с кинематографа, потом заглянет в кабаре, а там и до питомника очередь дойдет. Стоит поторопиться, потому что если Папаша Зик приметит постороннего, разговора не будет.

Или остановиться и отправить Шонника восвояси прямым приказом? Ага, отправится он… Его же Майва попросила об услуге, а ее просьбы важнее, чем заповеди Великого. Работу можно потерять, никто не спорит, и за решетку загреметь за преследование, но разочаровать свою богиню — никогда!

К слову о Майве… Она-то что забыла в этом районе?! Голову опустила, ссутулилась, идет как нашкодившая девчонка… Сама на себя не похожа. Такое впечатление, что ее что-то гложет.

Остановить и завязать разговор? Князь изо всех сил старался проявлять участие к преданным ему людям, но часы тикали.

Нет, с Майвой пересекаться нельзя. Откровенничать она не будет, не тот человек, зато клещом вцепится, чтобы поговорить о Холмах и их проблемах. Это ее конек, что пожирает время целыми часами.

Джи Лин свернул в какой-то переулок, откуда тянуло сыростью и где отсутствовали фонари, быстро отступил в тень. Существовала слабая надежда, что Шонник и Майва пересекутся и нейтрализуют друг друга, но верилось в это мало.

— Господин, не наступите на моих лягушек, — произнес рядом хрипловатый юношеский голос. — Я их полчаса собирал.

Князь сощурился, всматриваясь в темноту. На фоне сероватой стены выделялся высокий худощавый силуэт с пустой прямоугольной клеткой, на тротуаре стояло накрытое крышкой ведро.

— Заработать хочешь? Больше, чем аптекарь даст за лягушек.

— Они не на продажу! — прозвучало возмущенно. — Но в общем-то хочу. Что делать?

Джи Лин снял сюртук и передал незнакомцу.

— Надень и иди куда угодно, начиная с вон той улицы. — Махнул рукой, указывая направление. — За тобой будет ходить невысокий толстый человек. Не подпускай его близко, но и не убегай до полуночи.

— А деньги?

— Кошелек в кармане.

— А лягушки? Из-за проклятой невесты у бабки много заказов, они ей прямо сейчас нужны. Не отнесете? Она живет за питомником, а вы ж вроде как туда направляетесь?

Перед мысленным взором возник план города. Насколько знал Джи Лин, рядом с крячами не жил никто, кроме ведьмы Шессы (увы и ах, профессия обязывает соответствовать), да и та помаленьку перебиралась в домик в деревне.

— И клетку возьмите. — Молодой человек бесцеремонно пихнул князю в руки железные прутья. — У бабки грызня разродилась, ей очень надо. Ну, я пошел? А лягушек не открывайте. Там дырочки для воздуха, не задохнутся.

Его быстрые, почти беззвучные шаги затихли вдали. Вскоре под фонарями протопал Шонник, сопя как загнанный пес. Задумчивая Майва прошла мимо него по противоположной стороне улицы. Они разминулись, не заметив друг друга.

Ведро, которое то хлюпало, то квакало, то стучало крышкой, и объемную клетку Джи Лин оставил у ворот питомника.

— Пошлите кого-нибудь с этим к ведьме, — приказал привратнику, ничего не объясняя.

— О, лягушки-стройняшки! — Тот сам услышал кваканье. — Давненько о них не вспоминали, а как увидели вашу тощую невесту, мода сразу вернулась. Можно одну взять? Жена очень просила. С ведьмой я утром расплачусь, не обижу.

Князь пожал плечами и сообщил, что ему без разницы.

— Их что, едят? — поинтересовался с брезгливостью.

— Нет, конечно! — Привратник аж за сердце схватился. — На них смотрят. Ставят аквариум на стол во время приемов пищи и завидуют их грации, гибкости, худобе… Это как с картинками на холодильнике, но лягушка еще и двигается. Ее нельзя игнорировать, понимаете? Она такая хрупкая, что при взгляде на нее кусок в горло не лезет.

А уж пока ей мух наловишь, умаешься больше, чем в гимнастическом зале, да и дом чище станет. Кстати, о вас уже раз пять спрашивали… Господин Зик. Он у вольера с самками.

Вольер — это было громко сказано. Скорее, высокая сетчатая огорожа, что отделяла десяток раскормленных наседок от людей и друг от друга. Крячи высиживали яйца почти четверть года, и еще месяцев десять заботились о бескрылом потомстве, поэтому от полета их удерживали только родственные чувства.

Молодняк размещался в настоящих вольерах — просторных, сотни раз ремонтированных, местами напоминавших заграждение против боевых орудий народа линг. Привыкшие к людям несушки дневное время проводили в загоне на болоте, а ночевать возвращались под крышу.