Проклятая сабля крымского хана

— Худо мне, Мустафа-ага, — отвечал Девлет Гирей, еле удерживая пиалу с ароматным чаем из горных трав в дрожащих руках. — Боюсь, не осилить мне царя русского. Эх, была бы сабля — ни минуты бы не задумывался.

— Аллах только ведает, где ваша сабля. — Мустафа-ага хмурил поседевшие густые брови. — Не надо на то уповать, что от нас далеко. Вы и без сабли с ним справитесь. Гонцы наши донесли, Иван готовится к войне с Ливонией. Вот вам и удобный момент. Не потянет он войну на два лагеря.

Тусклые больные глаза хана заблестели, оживились.

— Думаешь, мира запросит?

— Другого выхода у него нет, — кивнул визирь, — чтобы наши набеги не оттягивали немало людей из его армии. Если вам интересно мое мнение — ждите со дня на день его посольство.

Девлет Гирей отхлебнул горячий терпкий напиток и поморщился:

— А что, если помириться? Его казаки нам очень досаждают. И вообще, могу я хотя бы умереть спокойно?

Визирь улыбнулся в рыжеватую бороду:

— Не можете вы умереть сейчас, мой господин. Больно уж удобен момент для того, чтобы царя прижать. Кроме того, и ваша семья, и татарская знать против. Астраханские мирзы умоляют, чтобы вы освободили их от гнета русских. Как только придут послы — требуйте: хотят мира — пусть отдадут Крыму Астрахань.

Девлет задумался и смахнул мутную каплю пота с заострившегося кончика носа.

— А что с Казанью? Она тоже просила об освобождении.

— Пусть посадит там ханом одного из ваших сыновей, — предложил Мустафа-ага. — Если он на это согласится, нам будет легче отобрать и Казань.

Крымский хан тяжело вздохнул:

— Задумано неплохо. Что ж, посмотрим, какой ты пророк. Когда мне ожидать посольство из Москвы?

— Со дня на день, великий хан, — поклонился Мустафа-ага, гримасничая от боли в пояснице. — Вот увидите.

* * *

Девлет Гирей никогда не сомневался в мудрости своего визиря, но в который раз поразился его прозорливости, когда через два дня прибыли послы от Ивана Васильевича. В царской грамоте говорилось: Иван хочет мира. Девлет Гирей, развалившись на троне, старался не показать послам свой недуг, но те все равно отметили поразительную бледность лица и неестественную худобу хана.

— Передайте царю, — сказал он, — что я всегда хотел с ним мира и старался выполнить его условия. Сегодня я ставлю свои. Астрахань должна быть возвращена, в Казани возрождено ханство. Да, пускай оно остается вассальным, но на троне должен сидеть один из моих сыновей. — Хан сделал паузу, словно пытаясь вспомнить еще что-то важное. — И еще. Москва давно не платила мне дани…