Проклятая весна

– Гундерсен, слушай внимательно, потому что повторять я не буду. Всю эту канитель с рощей ты предвидеть не мог. Черт, да никто не мог! А я подтолкнул тебя к покупке 24-7. Ты бы не попал в переделку, если бы не я.

Рич открыл рот, собираясь возразить.

– Слушай меня, – продолжил Ларк. – В тот день, когда погиб твой отец, я поклялся заботиться о тебе. Своих мальчишек я потерял – Оссиану только-только исполнилось четыре, Генри был совсем еще малявкой. Мать взяла их с собой на реку, и наводнение… – его голос дрогнул, – …забрало всех. Я похоронил жену, но не сыновей. Может быть, их выбросило на берег. Может быть, когда-нибудь они вернутся домой. Я оставляю за собой право надеяться.

Он сглотнул.

– Мне не довелось увидеть, как растут мои сыновья, но благодаря тебе я все же смог стать отцом. Ты слишком уж осторожен. И медлишь с принятием решений. Но я чертовски горжусь тобой. Как собственной плотью и кровью. Так что… – Ларк фыркнул. – Назовем это займом.

Он открыл бардачок, сунул деньги внутрь и с лязгом захлопнул.

26 марта

Коллин

Коллин повесила полотенце на кран.

Рич сидел за столом с расчерченной на участки картой лесозаготовок, и его очки сползли на кончик носа. Наконец он отодвинул солонку с угла. Карта свернулась в рулон.

– Впереди много тяжелых дней, – произнес он.

– Мерл планирует распылять гербициды?

Рич покрутил указательным пальцем у уха, словно набирал номер на дисковом телефоне.

– Может быть.

Когда она рассказала ему об Элси, он спросил: «Что значит – полмозга?» – как будто могли быть какие-то еще трактовки.

– В этом нет ничего противозаконного.

– Но это яд, – возразила Коллин. – Мы замачиваем в нем посуду. Моем волосы.

– Так пользуйся этим, – он кивнул в сторону дозатора. – Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– А что ты собираешься делать?

– Расчистить рощу. Начать работать на 24-7. Если хочешь уехать – уезжай.

– Я не хочу уезжать. Просто… – зазвонил телефон. – Людям ведь плохо от этого…

– Доказательств нет, – напомнил Рич.

Телефон продолжал трезвонить. Энид не сдавалась.

– Ты не видел ее малышку… – Сердце девочки билось так тихо. – Мне не нужно никаких больше доказательств.

– Дела так не делаются, Коллин. Нет никакого законного запрета.

Телефон прозвенел снова. Коллин подняла трубку и с грохотом опустила ее обратно.

– Значит, с законом что-то не так!

– Говорю тебе, Коллин, никто ничего не сможет сделать. Ни ты, ни твой друг…

Телефон не унимался.

Коллин схватила трубку.

– Что, Энид?! Ох… Марша. Мне так жаль. Да, он здесь.

Рич протянул руку, но она не решалась отдать ему ее. Пока он не слышал – ничего не случилось.

2 апреля

Карпик

Карпик нерешительно подергал свой галстук на клипсе, жалея, что нельзя просто включать и выключать ссоры, как свет в кладовке форта Юджина, потянув за шнур. Приглушенный голос мамы доносился из-за двери спальни. Они ссорились каждый день – вода то, вода это – и прекращали только тогда, когда рядом оказывался Карпик.

– Господи, Коллин, сколько еще раз мы будем это обсуждать? – спрашивал папа.

– Это неправильно, – говорила мама.

– Что действительно неправильно, так спорить из-за всего этого по дороге на похороны.

Дверь распахнулась, и вышла мама, одетая в платье. В ее ушах были серьги для особых случаев.

– Поехали, Карпик.

В салоне она сидела, скрестив руки на груди.

Они пронеслись по мосту, оставив позади золотых медведей. Папа включил радио. Выключил. Приборная панель дребезжала, когда они проезжали мимо лосиного луга, пока наконец они не замедлили ход, следуя за вереницей пикапов.

Церковь была огромной – со скамьями, а не стульями.

Дядя Ларк лежал в гробу.

Ждать пришлось долго. Дядя Ларк уже умер, но, казалось, все ждали, что он вот-вот проснется. Этого не произошло – и священник поднялся на трибуну.

Карпик не замечал Люка до тех пор, пока они не оказались на улице, где все и каждый пытались пожать руку папе. Люк и его мама стояли в очереди за мистером Сандерсоном. Мистер Сандерсон обернулся к ним, сказал что-то, и внезапно, Карпик никогда не видел, чтобы что-то подобное делали мамы, она плюнула ему прямо в лицо.

Мама ахнула.

Мистер Сандерсон вытер слюну рукавом. Злая усмешка не сходила с его лица.

3 апреля

Коллин

Рич остался в постели. Яичница давно остыла. Наконец в половине четвертого, Коллин прокралась по коридору.

– Рич?

– Да?

– Ты заболел?

– Нет.

Он застонал, поднимаясь на ноги. Вчера он стоял во главе процессии, как самый близкий Ларку человек, и пожимал руку за рукой. Люди пытались поговорить с ними о Ларке, о новостях – парк вокруг Редвуд-Крик планируется расширить на сорок восемь тысяч акров, как тебе такое? – но, казалось, он не слышал ни слова.

Коллин проводила его до двери и поднялась на цыпочки, чтобы чмокнуть в щеку. Рич выглядел еще не совсем проснувшимся.

– Будь осторожен, – пожелала она.

Из окна наблюдала, как он выезжает задним ходом на подъездную дорожку и колышутся на ветру ветки.

Карпик проснулся и принес с собой на кухню Брауни. Старая игрушечная лошадка осталась стоять у стола.