Проклятие феникса

Он снова увидел маму, и в горле встал ком. В этот раз ей было примерно двенадцать – столько же, сколько ему самому. Она шла вдоль ручья, отделяющего лес от холмистых лугов, а в небе парил феникс, лениво скользя по ветру на расправленных крыльях.

– Я скучаю по ней, – признался Зак, поглаживая перья и стараясь не задумываться о том, чтобы поделиться своим горем с птицей. Феникс вновь издал клич, и воспоминание пропало, сменившись другим. Вот только в этот раз Зак оказался не в Диколесье, а в Чикаго, в своей собственной спальне.

В дверь постучали, и хотя он понимал, что это иллюзия, он всё равно не смог удержаться:

– Открыто.

В комнату вошла мама с тарелкой в руках.

– Пора обедать, – тепло сказала она. – Как продвигается работа над обложкой?

Зак опустил взгляд и понял, что только начал рисовать комикс. Воспоминанию был как минимум год.

– Дракон не получается.

– По-моему, всё получается, – сказала она, присаживаясь рядом. – Хвост коротковат, пожалуй, но крылья просто отличные.

Зак тут же принялся стирать хвост.

– Откуда ты вообще знаешь, как выглядят драконы?

В тот день он этого не заметил, но сейчас разглядел неуловимые эмоции, блеснувшие в глазах мамы. Только теперь он не мог утешить её.

– Все знают, как выглядят драконы, – весело ответила она, но Зак расслышал в словах боль. – У тебя замечательно получается, мой хороший. Осталось немного.

Она поцеловала его в макушку, и воспоминание сменилось ещё одним. Они с Лу, мамой и папой за ужином смеялись над давно забытой шуткой.

И снова – мама сидела у его постели в больнице и рассказывала свои бесконечные истории о Диколесье.

И снова – в этом воспоминании Зак плакал, совсем ещё маленький. В тот день Лу в первый раз пошла в школу. Она бежала к автобусу, совсем позабыв про него, но мама прижимала Зака к себе, и даже сквозь рыдания он понимал: всё будет хорошо.

Перед глазами мелькнуло последнее воспоминание, и как только он увидел носки в зелёную полоску, в которых шёл по коридору, сердце сжалось. Он не хотел вспоминать – но было поздно.

В отличие от поместья с его пыльными коридорами и отклеивающимися обоями в их доме было безупречно чисто. Мама всегда следила за порядком – не хотела, чтобы Зак заболел. Тогда он не ценил этого. Никогда не благодарил.

Хотелось закрыть глаза; он шёл в сторону кухни, зная, что там увидит, но не мог остановиться. Он знал, что будет вспоминать этот момент снова и снова – всю жизнь, и никогда не забудет.

Сначала он увидел её ноги; тёмно-фиолетовый лак на ногтях. Потом джинсы, край футболки – и её саму, лежащую на полу кухни, её закрытые глаза и неподвижную грудь.

– Пожалуйста, – дрожащим голосом шепнул он фениксу. – Я не хочу смотреть. Не хочу вспоминать.

Феникс издал клич, и воспоминание растворилось. Зак снова оказался под раскидистым деревом. В глазах стояли слёзы; он заморгал, и они потекли по щекам.

– Почему ты так хотел это увидеть? – спросил он, хотя в горле встал ком. – Не верил, что она умерла?

Феникс опустил голову, и Зака охватила всепоглощающая печаль. Инстинктивно он понял, что она принадлежит не ему, а фениксу. Он тоже потерял друга. Может, так он скорбел. Может, хотел проститься. Если бы Зак не увидел её собственными глазами, он бы тоже не поверил, что мамы нет. Как? Она ведь всегда была рядом. И вот, всего минуту назад она с ним, а вдруг… уходит из этого мира. Разве такое возможно?

Он прислонился головой к дереву, опустошённый, и разрыдался. Феникс не отходил от него – наоборот, положил голову на колени. Но прошлого было не изменить. Им обоим оставалось лишь жить с этим.

– Мне нравится общаться с ней через твои воспоминания, – наконец несколько минут спустя сказал Зак. – Сразу кажется, что она до сих пор с нами.

Феникс прижался к его колену, и Зак скользнул пальцами по перьями. Солнечный свет, пробивающийся сквозь листву, окутывал поваленные деревья и мшистые проплешины. Странное чувство покоя охватило его. Неудивительно, что мама так любила это место.

– Чем вы с мамой занимались? – спросил он. – Тоже сидели, разговаривали и… гуляли? Как друзья?

Феникс приподнял голову, глядя на Зака тёмными глазами. И вдруг он безо всяких слов ощутил, насколько феникс любил его маму. Она была его единственным другом – единственным человеком на свете, который искренне волновался о нём.

– Давай будем друзьями? – предложил Зак. – Можем весь день проводить вместе. Главное, чтобы Ровена не узнала.

Феникс встрепенулся, приподнимая гребень. Зак с трудом улыбнулся.

– Значит, согласен? Только скажи Гермесу, чтобы он больше не бросал меня одного, а так… – Он замолчал и покосился на феникса. – Ты же знаешь, да? Про запрет Ровены. Поэтому ты попросил Гермеса привести меня сюда?

Феникс нахохлился, не соглашаясь, но и не отрицая, и Зак усмехнулся.

– Можно тебя нарисовать? – спросил он.

На всякий случай он захватил с собой цветные карандаши, и пока доставал их из рюкзака, феникс отошёл, немного косолапя – на земле он был совсем не таким грациозным, как в небе. Сердце Зака упало – он решил, что феникс сейчас улетит, но тот просто остановился и повернулся к нему, приняв эффектную позу.