Проклятие Шалиона

– А как тогда будут обстоять дела с Тейдесом и Изелль? Они в той же мере, что и король, будут страдать? Или все-таки ноша короля тяжелее – он же все-таки король?

– Мне кажется, дела короля с каждым днем становятся все хуже, – проговорил рокнариец, прищурившись. – Но послушайте, лорд Кэсерил! Вы задали мне с дюжину вопросов. Позвольте и мне задать вам – всего один. Как вы оказались на службе у принцессы Изелль?

Кэсерил, не ожидавший такого вопроса, открыл рот и откинулся на спинку стула. Его память вернулась к тому дню, когда провинкара Баосии подловила его, предложив место секретаря и наставника принцессы. Хотя, были еще обстоятельства, предшествующие этому эпизоду его биографии… И он, совершенно неожиданно для себя, рассказал Умегату про солдата ордена Дочери, который, сидя на излишне нервной лошади, выронил в грязь золотую монету, и как он потом пришел в Валенду…

Умегат заварил чай на маленьком огне и придвинул к Кэсерилу дымящуюся чашку, но тот сделал лишь маленький глоток, чтобы промочить высохшее горло и не отвлекаться. Продолжив повествование, он вспомнил, как Изелль на праздновании Дня Дочери отчихвостила продажного судью и как со временем они прибыли в Кардегосс.

Потянув за свою косичку, Умегат спросил:

– Так вы полагаете, Боги управляли вашими действиями с тех самых пор? Есть над чем задуматься. Впрочем, Боги экономны, зря силы не растрачивают, а потому используют любой подвернувшийся шанс.

– Но если Боги ведут меня по этой дороге, как быть с моей свободной волей? – спросил Кэсерил.

Умегат просветлел лицом, как бывало всегда, когда он сталкивался с непростой теологической проблемой.

– У меня есть еще один вариант, который вполне учитывает факт и свободной воли человека, и вмешательства Богов в земные дела. Допустим, по дороге, ведущей к известной нам цели, Боги запустили сотню, нет – тысячу Кэсерилов и Умегатов и до конца ее пройдут те двое, что верно выбрали маршрут. Сами выбрали, заметьте!

– А я – первый или последний?

– Ну уж точно не первый, – отозвался рокнариец.

Кэсерил понимающе хмыкнул. Потратив некоторое время на переваривание услышанного, он неожиданно сказал:

– Хорошо! Вас приставили к Орико, меня – к Изелль. Но кто-то допустил серьезную ошибку! Тейдес ведь остался без защиты! Разве нас не должно быть трое? Третий – некто от Брата. Инструмент, святой или просто дурак – я не знаю! Или, может быть, та сотня или тысяча, что была послана его охранять, заблудилась по дороге? А может быть, нужный человек еще в пути…

Новая мысль вдруг явилась Кэсерилу и бросила его в дрожь.

– А вдруг это был ди Санда? – спросил он сам себя.

И бессильно упал лицом в лежащие на столе ладони.

– Если я буду соревноваться с вами в теологических дебатах, – проговорил он слабым голосом, – то закончу тем, что опять наберусь в стельку – просто для того, чтобы мозги не перегрелись. Уж больно бешено они крутятся у меня в черепе.

– Пьянство – достаточно распространенный порок среди священников, – сказал Умегат.

– Понятно, почему!

Кэсерил, запрокинув голову, влил остатки холодного чая в горло, после чего поставил чашку на стол.

– Умегат! – произнес он, подумав. – Если я буду советоваться с вами по поводу всех своих действий… Допустим, буду спрашивать вас, хорошо или плохо закончится то, что я должен предпринять… Или выбрать мне то или выбрать это… Я тогда с ума сойду! Или просто завалюсь куда-нибудь в угол, свернусь калачиком и стану причитать да всхлипывать.

Умегат ухмыльнулся – достаточно зло и иронично, как показалось Кэсерилу, – после чего покачал головой.

– Богов вам все равно не перехитрить, – сказал он. – Изберите стезю добродетели – если сможете ее опознать – и верьте, что долг, который вы исполняете, есть именно то, чего от вас ждут. А достоинства, которые вам даны, вы должны направить на служение Богам. Верьте: Боги никогда не потребуют назад то, чем они вас предварительно не одарили. Даже вашу жизнь.

Кэсерил потер лоб и глубоко вздохнул.

– Тогда, – сказал он, – я приложу все силы для того, чтобы устроить брак Изелль и ибранского принца. Только так проклятье отступится от принцессы. Буду доверять своему рассудку. Ведь Богиня не зря выбрала ей в наставники именно разумного человека.

Проговорив это, он добавил со вздохом:

– По крайней мере, когда-то меня таковым считали.

С мгновение поразмыслив, он встал, выпрямился и, резко отодвинув стул, твердо произнес:

– Молитесь за меня, Умегат.

– Ежечасно, милорд!

За окнами уже темнело, когда леди Бетрис принесла в кабинет Кэсерила свечку и стала, расхаживая по комнате, зажигать одну за другой укрепленные в стеклянных подсвечниках свечи, при свете которых хозяин кабинета обычно читал по вечерам. Он улыбался и, кивая, благодарил девушку. Бетрис улыбнулась Кэсерилу в ответ и затушила свою свечу, но в покои принцессы не пошла, а задержалась в кабинете ее секретаря. Она стояла, как заметил Кэсерил, в том самом месте, где они расстались в ночь смерти лорда Дондо.

– Все понемногу налаживается, слава Богам, – проговорила Бетрис.

– Да, понемногу, – согласился Кэсерил, откладывая перо.