Проклятие Шалиона

По сравнению с Дондо старший ди Джиронал был компанией слишком холодной и малоприятной. Все предприятие, по мере того, как время шло, а результатов не прибывало, начинало раздражать ее участников. Ди Джиронал, который, как никто, нуждался в поддержке принца, уже не мог скрывать, как его недолюбливает, а потому заботу о Тейдесе препоручил своим подчиненным – секретарю, охранникам и слугам. И вообще Тейдес начал понимать, что для ди Джиронала он – обуза, а не помощник, а потому стал и реагировать соответственно, о чем можно было судить по тому, как он обращался к канцлеру, каким тоном и какими словами говорил со своим опекуном. Новый наставник продолжил было дело, незаконченное ди Сандой, а именно – привитие юноше правил благородного поведения, – но нисколько в том не преуспел.

Наконец, Нан ди Врит напомнила молодым людям, что пора одеваться к обеду, и брат с сестрой расстались. Тейдес медленно прошел через кабинет Кэсерила, мрачно глядя на свои башмаки. Мальчик сравнялся ростом с Орико, а его круглое лицо свидетельствовало в пользу того, что со временем он станет и таким же плотным, как его брат, хотя пока ему удавалось сохранять юношескую стройность и гибкость. Кэсерил перевернул страницу в книге, с которой работал, окунул в чернила перо и, глянув на принца с приветливой улыбкой, спросил:

– Как ваши дела, милорд?

Тейдес пожал плечами, и вдруг, вернувшись с полпути, подошел к столу Кэсерила. На лице его было написано не только раздражение, но и усталость, и крайняя степень обеспокоенности. Постукивая кончиками пальцев по поверхности стола, он оглядел стопку книг и бумаг, лежащую перед Кэсерилом. Тот, сложив руки на груди, ободряюще смотрел на принца.

Тейдес же резко проговорил:

– В Кардегоссе что-то не так. Верно?

В Кардегоссе многое не так. Кэсерил не знал, к чему отнести слова принца, а потому осторожно спросил:

– Отчего вы так думаете?

Тейдес раздраженно махнул рукой.

– Орико вечно нездоров, – сказал он. – И не правит так, как должен. Спит много, словно старик, а он еще не старик. И все говорят, что он утратил…

Тейдес слегка покраснел и рукой сделал неопределенный жест.

– …Ну, не может с женщиной, как положено. Вам не кажется, что в его болезни есть нечто странное?

Мгновение поколебавшись, Кэсерил ответил:

– Вы проницательны, принц!

– И смерть Дондо была странной, – продолжал Тейдес. – И мне кажется, это как-то связано.

А мальчик-то способен к глубоким размышлениям! Это хорошо!

– Вам следует обратиться с этими мыслями к…

Только не к ди Джироналу!

– …своему брату Орико. Это самый правильный вариант.

Кэсерил попытался представить, как Тейдес станет добиваться от короля прямого ответа на свои вопросы, и вздохнул. Если уж Изелль с ее искусством убеждать за все это время не добилась от Орико ничего, то как в этом деле преуспеет ее менее красноречивый брат? Король сделает все, чтобы уклониться от прямого ответа.

А может, Кэсерилу самому открыть принцу все тайны Шалиона? Хотя кто давал ему право раскрывать государственную тайну? Строго говоря, он даже знать ничего не должен о проклятии Шалиона! И если эти сведения обязаны достичь ушей Тейдеса, пусть ему обо всем поведает сам король. В противном случае это будет смахивать на заговор.

Похоже, он молчал слишком долго. Тейдес, устав ждать, склонился к нему через стол и, прищурившись, прошептал:

– Лорд Кэсерил! А вы знаете?

Мы не можем оставлять вас более в неведении. Ни вас, ни Изелль.

– Принц! Я поговорю об этом с вами потом, но не сегодня!

Тейдес поджал губы и нетерпеливым жестом провел рукой по поверхности стола. В глазах его отразились недоверие и, как показалось Кэсерилу, страшное одиночество.

– Понятно, – сказал принц вяло-раздраженно и, повернувшись на каблуках, пошел по коридору.

– Придется все делать самому… – услышал Кэсерил звук его удаляющегося голоса.

Если он имеет в виду разговор с Орико, то это хорошо. Кэсерил предварительно сам сходит к королю и, если этого будет мало, позовет с собой Умегата. Отложив перо, он закрыл книгу, глубоко вздохнул, чтобы подавить резкую боль, пронзившую его внутренности, и встал из-за стола.



Проще было решиться на встречу с королем, чем ее добиться. Думая, что Кэсерил явился к нему по поводу возможного брака Изелль с ибранским принцем, Орико послал к нему своего постельничего, и тот попытался отделаться от гостя, наговорив с три короба по поводу того, как плохо себя чувствует король и как трудно ему видеть даже самых приятных для него людей. Дело осложнялось тем, что поговорить с Орико было необходимо с глазу на глаз и чтобы никто не прерывал. После обеда Кэсерил шел из банкетного зала, опустив голову, погруженный в размышления по поводу того, где же ему поставить капкан на короля, когда неожиданный толчок в плечо заставил его резко обернуться.