Проклятые критики. Новый взгляд на современную отечественную словесность. В помощь преподавателю литературы

Конечно, можно опять все списать на то перед нами только начало, вступление. Идиатуллин, как и Степнова, уже обещает нам продолжение.

Но позвольте, «Апокалипсис-2» – это уже совсем откровенное разводилово какое-то.

Краткий курс истории для верующих и неверующих

Е. Водолазкин. Оправдание Острова. М., Редакция Елены Шубиной, 2020

Кому там надо было Щедриных подобрее?

Пожалуйста, Евгений Германович Водолазкин. Великий писатель земли русской. Все как положено: духовное наследие, высоких дум полет, учительская миссия на грани старчества в формате «Яндекс. Дзен».

«Оправдание острова» – классический текст ВПЗРа. Поучение и «Краткий курс» в одном флаконе. Замешано на классической традиции, то есть прямом, можно сказать беззастенчивом («беру у народа, беру у себя») переписывании Библии, Пушкина, дедушки Крылова и Оруэлла. Библиотека мировой литературы и всемирная история в одном томе.

Глуповцы переехали на Остров.

Вот и все, что надо знать о сюжете.

Далее, само собой, следует хроника островоначальников.

Если вы знакомы с историей России и Европы хотя бы в объеме школьного учебника, читать «Оправдание острова» нет никакой необходимости. Она вся здесь, правда, в карикатурном виде.

С содержанием разобрались.

Остается идейный план. То есть сплошь религиозно-философские штудии. Думы ведь летают высоко.

Отчего Водолазкин добрее Салтыкова-Щедрина?

Да оттого, что у классика XIX века в книжке про один город никакого просвета и сплошной депрессняк: дураками жили, дураками померли. А тут, хоть два праведника в запасе, да есть, чтоб все стояло, чтоб дураки жили. Зачем два? Так это только для деревни одного достаточно.

У Михаила Евграфовича все свелось к нигилистическому очернению градоначальства. А все почему? Да потому что развивал свой сатирический труд на безальтернативной революционно-демократической небогоспасаемой основе. Темнота, одним словом.

Водолазкин мыслит сложнее, богаче. Он пишет о времени и бытии (ну прям наш православный Хайдеггер), а не только критикует руководство.

У него есть и вечность, и новое время, и время средневековое (хронисты, ведущие учет событиям в своих летописях подчинены и тому, и другому).

Обилие темпорального материала порождает некоторые сложности: как одно с другим состыкуется?

С вечностью, вроде, все понятно. Она, как всегда. То есть тут даже слово «была» или «есть» не вставишь, уже упрощение, искажение.

Всплывает у Водолазкина еще какая-то странная «райская вневременность». Почему странная? Да потому что вечность – категория всевременная – это не отсутствие времени и его форм, а их полнота.

Вот это «вне времени» и создает в тексте трудности, незаметные обычному читателю. Вечность и время существует в связи и взаимопереходе. Вечность глядит сквозь время, время не может без вечности. Схема обычная для религиозного подхода к данной проблематике. Не то у Водолазкина. Время оказывается у него как бы отсоединено, отрезано от вечности, что подчеркнуто вполне однозначно «смерть и время… суть одно и то же».

Это он почерпнул, судя по всему, у Бердяева. Оттуда же взялось и общее восприятие истории как падшего времени.

По логике это должно было бы значить, что всякая следующая за ним эпоха в той или иной степени не без греха, в том числе и столь возвеличиваемое Водолазкиным Средневековье. Но сердцу не прикажешь. И ловким движением клавиатуры Средневековье оказывается для автора эталоном почище всякой вечности, а Новое время – греховным, ибо слишком человеческим.

Все эти рассуждения отдают казуистикой и наводят уныние.

Но пройти мимо них невозможно. Уже здесь видно, что вся историософия Водолазкина стоит на произвольных и оттого шатких основах, сомнительных в религиозном плане утверждениях. Тут надо бы поправоверней, поортодоксальней, но под рукой и в памяти лишь наскоро прочитанный Бердяев, тоже любивший Средневековье.

Описываемая далее посредством подставных лиц, хронистов, история Острова, с самого начала оказывается лишена благодати, отрезана от вечности. Перед читателем не, как это принято для нормального религиозного сознания, трагедия блудного сына, рассказ о спасении, возвращении в Рай, овладении землей, а хаос, бред, насилие, сплошная игра страстей, беды – и вечное повторение всего вышеперечисленного.

Причина всему, понятное дело, обуреваемый страстями, слишком много мнящий о себе человек. А ведь он лишь пешка в большой игре. Движение истории задает не он, а фатальная пара – время и ритм.

Между тем из книги следует – лучше бы вообще ничего не было, вот тогда бы царили лепота и благодать. Историческое развитие, рассматриваемое в нормальной религиозной традиции как этап свободных исканий, внутренней борьбы и самопреодоления, взросления человечества, вынесенный в общественную жизнь, Водолазкиным оценивается не по-средневековому гуманистически, как жалкое мельтешение, сопровождающееся большим количеством человеческих жертв.