Проклятые убийцы

Жиголо медленно рассталось с одеялом и пошлёпало к зарешёченному окну. Пейзаж был заштрихован ливнем, словно дождь нарисовали мягким карандашом. Легко и непринуждённо. Казалось, что дождь лил не из тучи, а из лейки или сквозь сито. Наконец, происходила разрядка. Небо то ли опорожнялось, то ли кончало.

Жиголо хотело зажечь лампу, да электричество вырубило. Эх, как же оно завидовало электричеству! Пришлось действовать в потёмках. В потёмках умываться и в потёмках пускать ноги в штаны.

– Что за чёрт? Темно, как в гробу! – пожаловался Сальери, выходивший в залу, где они проводили собрания.

– Мне страшно, – в унисон ему захныкал Мама.

Жиголо решило сойтись с ними в одной точке, дабы переживать грозу вместе, как Котёнок Гав и Шарик.

– Доброе утро, – совершенно не к месту поздоровалось оно.

Пустыня в это время гремел кружками в кухне, разводя кофе и копаясь в холодильнике. Анубис помогал идти бледному, как мел, Калигуле.

– Что стряслось? – поинтересовался Сальери.

– Мне… мне… – задыхался мужчина, сжимая в кулаке тетрадные листы.

– Калигула говорит, что кто-то передал ему послания через окно. Вот только я никого не заметил под окнами его комнаты, – закончил за него полуголый и потому покрытый мурашками Анубис.

– Конечно, ты не заметил, морда шакалья! В таких сумерках и павлина проворонишь! – разозлился Калигула.

К счастью, между ними не успела вспыхнуть ссора (в отличие от молнии), потому как в холле появился Пустыня.

– Ну и утречко, – улыбнулся он. – Давно я не припомню, чтобы погода портилась так резко.

– Это дело рук заговорщиков! Они не хотят, чтобы мне удалось расшифровать предупреждения! – встрял Калигула.

– Они что, круче Амона и Нут? – искривил губы Анубис.

– Кто такие Амон и Нут? – прогнусавил Мама.

– Амон – бог воздуха и ветра. Он даёт дыхание всему сущему. Нут – богиня неба, пожирающая своих детей. И детьми её были звёзды, крошечные бриллианты. К счастью, она раз за разом извергала их из своего чрева… – вспоминал легенды Анубис.

– Пф, конечно, круче! – фыркнул Калигула. Он не мог умолить власти своих врагов.

– Придержите коней! – остановил спор Пустыня. – Лучше покажи, что у тебя за письма. Может быть, ты их сам и составил.

– Как ты смеешь?! – вздрогнула какашная выпуклая родинка.

– Ну не могла же их сова из Хогвартса приволочить! – огрызнулся гитарист.

– Секспир! Их передал мне Секспир! – побагровел Калигула, словно борщ. Или море, в которое упало солнце. Или кровь.

– Ладно, будь по-твоему, – уступил Пустыня. – Ты, главное, читай! – настоял он.

– Что ж, – язык Калигулы совершил один полный оборот по помадному отпечатку. – Слушайте, – встряхнул он листы на манер Сальери и начал читать…

Письмо

Молись, о жрец печальный!

– Вилье де Лиль Адан

Анубиса интриговала загадка императорских писем. От нетерпения он крутился на своём стуле, как статуэтка Неб Сану. Даже забыл утешиться шоколадными шариками, посыпанными кокосовой стружкой. Сейчас Земля чем-то смахивала на подобный шарик, только её посыпали не кокосовой стружкой, а дождём. Тьма заволакивала зал, и теперь белый паркет приобрёл рояльный оттенок.

После того как гром на манер Цербера гавкнул ещё раз, а молния варикозной сеткой расползлась по небу, Калигула приступил к чтению письма следующего содержания:

«Пустыня! Это я. В смысле, реально я. То есть – ты. Так вот. Если ты всё же добрался до этого письма, то моя гипотеза подтвердилась, и ты застрял в полной заднице. Ещё более полной, чем в прошлый раз.

Короче, чувак, я предчувствую опасность. Как только берусь обмозговывать способы создания клуба анонимных убийц, так становлюсь рассеянным. Явь рассыпается, предметы ускользают, появляются провалы в памяти. Ни черта не сходится. Ещё секунду назад я с кем-то мило болтал о Клинте Мэнселле, а теперь сижу наедине с потрёпанной акустикой.

В общем. Если у тебя завелись убийцы-подопечные, и вы поселились в одной квартирке вроде благополучной очаровательной семьи, то хватай ноги в руки и срочно уматывай оттуда! Они не те, за кого себя выдают. Они способны поглотить тебя, словно Уроборос собственный хвост. Они выпивают тебя каплю за каплей и прикидываются бедными овечками. Наплюй на сострадание. Доверься мне. Воображение обводит тебя вокруг члена.

И вот ещё что. Умудрись сделать так, чтобы эти строки никто не прочёл, кроме тебя. Ни Калигула, ни Анубис, ни чёрт знает кто ещё! Безумно надеюсь, что всё обойдётся, и эти навязчивые бредни от меня отвяжутся.

Хотел бы оставить практическое руководство, да боюсь рисковать. Подсказки ищи в дупле. Если припрёт к стенке вплотную, то помни про медиатор.

Искренне твой, Пустыня»

Некоторые чуваки растягивают тоннелями мочки ушей до пяти сантиметров в диаметре. Анубис, конечно, никакими тоннелями не пользовался, но создавалось впечатление, что его глаза и рот как раз прошли подобную процедуру растяжения.

– Что всё это значит? – выронил из пасти Анубис. Его жгло ощущение предательского обмана.

– Да, Пустыня, объясни нам! – потребовал Сальери.

– Ты играешь против нас? Но с кем ты заодно? – испуганно прошептало Жиголо.