Проклятый род

«Родная кровь ярит тебя лихо. Да я сама виновата: не готовая кинулась в омут. Ныне всё буде иначе. Не останусь я гнить в одиночестве, счастье себе сама наколдую. Даже против Уклада пойду, против Совести Предков и материнских запретов. Проклятье сильно, но есть стёжка кружная»

Сказав это, Влада поднесла струйку крови к напитку. Нечётное число капель упало в вино и растворилось в нём алым облаком. Кровь из раны текла, а губы Влады нашёптывали верный заговор:

«На помощь вас призываю. Чарами неземными выспрашиваю силы нечеловеческие. Дабы могла связать его узами, чтоб не порвал он их целую вечность: ни ночью, ни днём, ни тихим вечером, ни светлым утром. А как напиток этот разольётся по жилам его, разгорячит ему кровь, так пусть льется по крови и страсть ко мне. Чтобы любил он меня всё сильнее, чтобы пронзала его похоть всё жарче; чтобы пьянел он от страсти, как опьянеет от вина заговорённого. Ключ, замок, язык…»

Последняя капля крови смешалась с вином, стенки чаши словно бы потеплели. Медленно выдохнув, Влада убрала руку. Аккуратно, словно величайшую драгоценность, она слила приворотное зелье обратно в бутылку.

«Не хочу прощения ни от Богов, ни от рода, потому как не будет прощения за это. Но пути больше нет. Об одном лишь жалею, что ты сам не решился».

Забрав бутылку с собой, Влада, не оборачиваясь, вышла из ведуньего логова. Она знала, что скажет брату и какими словами сумеет растрогать его. Она знала, чего добьётся.

*************

Вино горячило кровь слишком сильно. Подобно жидкому пламени растеклось по всему телу и заставило нутро страдать от истомы. Вначале охотник подумал: «Это лишь с непривычки…», но разум быстро темнел. В дикой пляске костра пламя слетело с поленьев и охватило его страшным жаром. Рвано задышав, Серко попытался нащупать на груди оберег… и не смог. Гильзы на шее не было! Материнский подарок лежал в руках у сестры.

– Что ты… Зачем?.. – выдавил из себя опьянённый охотник. Влада ответила Серко с лихорадочным блеском в глазах.

– Страшнее всего – одиночество.

Охватив шею брата, Влада жарко его поцеловала. Серко откликнулся и крепче обнял сестру. Внутри не осталось иных желаний, только быть сейчас рядом с ней, чувствовать жар её кожи, ловить устами каждый её поцелуй. Вкус пьянящего морока смешан с кровью. Руки Серко с треском рвали одежду, стремясь скорее прикоснуться к обнажённому телу сестры. Он позабыл о всех страшных запретах, в голове тяжело ухало. Этой ночью Серко околдовали для единственной цели…

*************

Волк не спал. В Междумирье кружились багряные искры. Играя бликами на светлой шкуре, из темноты выступила Волчица. После их давешнего свидания на боку соперницы осталась кровавая рана. Волк оскалился и, чувствуя скорую схватку, порвал свои цепи. Лапы ударили по снежному насту, в быстром беге взлетело искристое крошево. Зверь бросился за нарушительницей, желая прогнать её навсегда. Пламя росло шире, но на этот раз безумно металось по пустоте, не зная, кого защищать. Жар опалил шкуру серого волка, но зверь только пуще помчался по кровавому следу.

…

Не выдержав боли, она закричала. Каждое грубое движение Серко мучало не знавшую мужчины Владу. И всё же счастье накрыло её. Брат терзал её, как заваленную на охоте добычу. Внезапно он изменился в лице, руки поднялись к нежной шее. Влада дёрнулась, но Серко не позволил ей ускользнуть. Он душил сестру, не прерывая соития.

«Если хочешь – убей!» – захрипела ведунья. – Забери мою жизнь, будешь прав!.. Пусть погибнем, не узнаем с тобой жуткого будущего, а оно рядом!

Пальцы Серко ослабили хватку, и Влада переложила его ладони к себе на грудь. Вместо смерти она сполна насладилась запретной любовью. Два сорванных оберега так и остались лежать на земле.

…

…Цель скрылась за жарким пламенем – запрет оградил волка от жертвы. В голове настойчиво колотилось желанье убить. Зверь должен прогнать захватчицу и не позволить ей овладеть человеком! Ярость придала смелости, и волк прыгнул в огонь. Страшная боль опалила, но не смогла его задержать.

В огненном круге поджидала противница. Прижав уши и наклонив голову, она угрожающе зарычала. Голубые глаза внимательно следили за каждым движением серого волка. Ответив грозным оскалом, хозяин души приготовился к битве, но вдруг остановился.

Желанье убить испарилось. Он видел в глазах волчицы себя. Вторая его половина не противилась смерти, не сражалась, а надеялась Зверь узнает её и примет обратно. Серый волк шагнул навстречу родной части души, явившейся к нему вместе с кровью. Без всякой ярости он наклонил голову ко своей второй половине, потянулся кончиком носа, и волчица ответила тем же. Дыхание Зимнего Волка слилось воедино.

…

Во рту вкус крови. Серко с трудом разлепил отяжелевшие веки, но лучше бы продолжал спать, или вовсе бы умер. Под одной серебряной шкурой с ним лежала сестра. Голое тело Влады дарило живое Тепло, обжегшее не хуже адского пламени. Сестра пробудилась и улыбалась ему любящими глазами.

– Ты… – выдавил брат сквозь пересохшее горло.

– Нет больше проклятия, Серко… И нет больше Одинокой Волчицы.