Проклятый род

Голова Михаила неподвижно лежала на коленях младшей сестры. Вера гладила светлые волосы брата, отрешившись от целого мира. С сухих губ крестианки неслась едва слышная песня:

«Улетел орёл домой

Солнце скрылось под горой,

После ветер трёх ночей

Вернулся к матушке своей.

Ветра спрашивала мать

Где изволил пропадать?..»

Песня вдруг задрожала и слёзы закапали на белое лицо Михаила. Он не дышал, глаза закрылись, а грудь больше не поднималась. Рядышком тихо плакал Егорка. Мальчик никак не хотел отпускать руку старшего брата.

Влада и Серко молча смотрели на горе осиротевшей семьи. Наконец, Навий охотник опустился возле бездыханного тела и осторожно положил руку на плечо крестианки. Вера сквозь слёзы взглянула на него и вдруг закричала:

«Он был хороший! Хороший и храбрый! Чтоб вы ни думали, он зла никому не желал!»

Серко пытался её успокоить, обнял и неловко со всем соглашался. Но боль утраты никакими словами не заглушить.

«Как же теперь душа Миши в рай попадёт, если Бог нас не видит?» – вдруг всхлипнул Егорка. Вера с испугом на него посмотрела:

– Что ты! Бог нас видит и Мишеньку к себе заберёт!

– Нет, не заберёт! Из-за хмари на небе, он никого больше не видит! Молитв наших тоже не слышит и Мишу не спас! – завыл в голос ребёнок. Влада молча от них отвернулась. В тяжелую минуту она лишила мальчишку опоры.

– Мал ты ещё, неразумен, – обняла его Вера. – Наши души для Бога – как свеча в темноте. Он нас видит, сколько бы зла вокруг не случилось. Как бы мрак не пытался наш свет погасить, огонь душ горит великой надеждой. Сказал Господь: «Вы – свет мира, не может укрыться город, стоящий на вершине горы». Царство Божие не на земле, не под хмурым небом – оно внутри нас. Верь в него и душа твоя ярче звёзд засияет; не только тебя, но и тех, кто рядом с тобой осветит!

Сказав это, Вера сама расплакалась. Серко не решился её потревожить, а Влада пробормотала:

– Хоронить-то как его будем? На кроде сожжём или…

– Нет! – закричала на неё крестианка. – Не трогай его своими Навьими лапами!

– Куда же у тебя понимание сердечное делось? – проворчала Волчица. – Я может помочь хочу, ведь душе с огнём легче к небу подняться, а вы своих в землю закапываете, ещё груз им сверху наваливаете. Раскричалась… не всё видать ты можешь понять и простить.

– Мы его похороним по-вашему, – пообещал Серко. – Только времени мало. Нельзя тут оставаться, иначе дым всех отравит.

Он поднял голову к небу. В серую хмарь тянулся широкий столб смолянисто-чёрного дыма. Пожар на кладбище кораблей разыгрался и с каждой минутой пожирал больше пространства. Глядя на дым, Серко понял, что Зима в этом году будет очень холодной.

Глава 11 Горе глухих

Михаила похоронили подальше от горящего каменного поля. Серко на руках нёс погибшего крестианца, пока не натолкнулся в лесу на свободную от деревьев поляну. Смерть всегда была рядом, Серко сам убивал, но ещё никогда она не подбиралась так близко.

На охоте Навь собирается в стаю. Тихим потоком волчьих теней двоедушцы нападают на след и находят жертву даже посреди ночи. Серко видел самую лютую смерть и самые безжалостные расправы. И в охоте на дикого зверея Навь наслаждается чужим страхом. Когда жертва настигнута, когда олень или дикий вепрь чувствуют, что бежать больше некуда – их отчаянье по-настоящему волнует волчьи сердца.

Раньше Серко тоже не мог жить без этого чувства: страхом жертвы питался его Волчий Дух. Без Звериной Души, родичи всё равно продолжали охотиться на чужой ужас – только так они по-настоящему жили. Но никогда Серко не стоял на другой стороне, не видел горя жертвы так близко. Смерть знакомых охотников была скорбной, но Волки уходят достойно. Ты мог погибнуть от когтей зверя или замёрзнуть от холода моровой ночи, но твоё имя по-прежнему останется важным для стаи. Уходя к Праведным Предкам, ты начинаешь помогать ныне живущим в роду. Потомки, без сомненья, услышат твой голос, внемлют совету и поступят по Совести.

Нет, смерть оседлых и смерть двоедушцев – не одинакова. Горе Глухих было чёрным как земля свежей могилы, а дети Навьего племени уходят по сиянию лунной дороги, возвращаются в объятия Матери, которая ждёт на мосту через Огненную Реку-Смородину.

Середина лета уже миновала, среди трав облетали запоздалые скороцветы. Золотистой россыпью маленьких звёзд они встретили пришедших на поляну людей. Серко достал складную лопату и, не обращая внимания на цветы, начал копать могилу для крестианца. День догорал. Янтарное солнце смешало аромат трав с запахом свежей земли, но ветер уже доносил холод сумерек и тревожил вечерние тени деревьев.

Рука Веры рассыпала по могиле брата прощальную горсть. Серко сидел рядом и заканчивал налаживать крест из двух толстых веток. Влада молчаливо бродила по душистой полыни, стараясь держаться подальше от чужих похорон. Маленький Егорка притих возле Веры. Мальчик со смирением слушал молитвы сестры и старался не показывать слёз. В семье он остался последним мужчиной.

Когда Серко закончил устанавливать крест, Вера негромко сказала: