Проклятый род. Часть 2. За веру и отечество

– Прикажи им с переправы отойти, чтоб под ногами зря не путались. Я сам улан в атаку поведу, вы же только на одно способны – урусам пьяным в спину ножи вонзать.

– Зайти урусам в спину не так-то просто, на то особое уменье требуется, – ехидно усмехнулся Карача, глядя вслед ретивому начальнику.

Маметкулу крепко повезло. На середине гати его конь на всем скаку угодил копытом меж расшатанных бревен и рухнул с переломленной ногой. Бесстрашный воевода, полетев с седла, словно камень из пращи, плюхнулся в трясину. В тот же миг раздался стройный залп. Три первых ряда атакующих как корова языком слизнула. Потеряв от пуль станичников еще с десяток воинов, уланы все-таки сумели вытянуть царевича из болота, и лишь после этого отступили.

– Что же делать? – растерянно промолвил Маметкул, вопрошающе глядя на мурзу. – Неужели другой дороги нету?

– Есть еще одна тропа, но по ней лишь только пешему можно пройти, – вкрадчиво изрек коварный старец.

– Тогда веди, чего ты медлишь? – встрепенулся царевич, однако Карача остановил его.

– Не спеши, на-ка вот, переоденься, не то заледенеешь, – и подал Маметкулу невесть откуда взятые шальвары, рубаху и теплый стеганый халат. – Я с людишками моими урусов обойду, а ты еще раз попытайся прорваться через гать, да шибко не усердствуй, только помани их на себя, чтоб они нас подольше не заметили.

44

– А что, браты, не пора ль нам ноги уносить? – вопросил Назар своих бойцов.

– Давай еще разок утрем татарам сопли, бог любит троицу, – загомонили окрыленные удачей станичники.

– Ну, как знаете, сами напросились, – задорно улыбнулся Лихарь. Он даже не предполагал, что до гибели его отряда уже остались считанные минуты, те самые минуты, которые спасут дружину Ермака от истребления.

– Глянь, они опять полезли. Теперь не скачут, а на карачках ползут, – позвал его Тимоха Ветер.

Лихарь посмотрел на гать и сразу понял – дело принимает скверный оборот. На сей раз уланы шли в атаку пешими, что было плохо уже само по себе. Конницу остановить пальбою проще, а вот люди, в отличие от лошадей, быстро привыкают ко всему, в том числе и огненному бою. Чтоб хоть как-то уберечь себя от пуль, ордынцы небольшими стайками, кто согнувшись в три погибели, кто и вправду на карачках, карабкались по шатким бревнам.

«Поумнели, сволочи, но ведь так они вплотную подобраться могут, а это допустить никак нельзя, коли в рубке сабельной увязнем, тогда уже не оторвемся», – подумал сотник и приказал:

– Пали!

За грохотом пищалей казаки не услышали, как подкрался Карача со своими воинами. Без особого труда определив, кто старший, мурза метнул копье Назару в спину, остальные ударили из луков. Большинство станичников полегло на месте, даже оглянуться не успев. Каким-то чудом уцелел один Тимоха. Выхватив клинок, парень бросился на татарву и даже изловчился рубануть двоих ордынцев, но его тут же сбили с ног, да повязали.

Когда уланы Маметкула наконец-таки преодолели завал, побоище уже закончилось.

– Я же говорил, что со спины их бить куда сподручнее, – радостно ощерился старик, кивая на побитых казаков.

Царевич промолчал, в его душе творилось что-то непонятное. Сам не зная почему, он вдруг возненавидел Карачу гораздо больше, чем урусов. В это время к ним подвели израненного Тимофея.

– Ну что, казак, бросил вас Ермак на растерзание, а сам в Искер сбежал? – с издевкою спросил мурза.

– Никто нас не бросал, просто сотник предложил, а мы своей охотой вызвались погоню задержать, – гордо заявил Тимоха.

– Сотник, говоришь, – Карача направился к Назару и вырвал из него свое копье. Услышав слабый стон, старец злобно прошипел: – Живуч, вражина, – и снова обратился к Ветру. – Я сейчас обоих вас, смельчаков разэтаких, на осине за ноги подвешу, тогда иначе запоешь.

– От меня ты песен не дождешься, старый черт, – смело огрызнулся Тимка.

«Молодец, казак, достойно держится», – мысленно одобрил Маметкул уруса, а вслух распорядился:

– Не время казнью заниматься, может быть, еще успеем Ермака догнать.

Карача охотно согласился, он решил, что своенравный племянник хана пожелал предать виновников своей неудачи, да чего там неудачи, считай, позора, особо лютой смерти.

45

Лихарь не напрасно опасался резвости коней сибирцев, приученных к заснеженным дорогам. Когда дружина Ермака была уже на подступах к крепости, позади послышались яростные вопли татар. Казаки оглянулись и увидели несущуюся из лесу многотысячную конную лавину.

«Пропадем, если ворота заперты, и коль не заперты, тоже пропадем. Ордынцы на плечах у нас в Искер ворвутся», – подумал атаман.

Однако Бешененок с блеском доказал, что не зря был произведен в есаулы. Как только беглецы приблизились к воротам, те распахнулись настежь. В тот же миг все пушки крепости ударили картечью. Прицел орудий оказался верным. Просвистев над головами казаков, картечь смела висевших на хвосте у них ордынцев. Погоня была отсечена.

– Молодец, – одобрительно похлопал по плечу Максима атаман.

– Да я тут ни при чем. Это Лунь предупредил, что татарва за вами гонится, ну мы и встретили, как подобает, – заскромничал новоиспеченный есаул.