Проклятый род (СИ)

— Навью, — закончил Серко за сестру. — Навью становятся. И мы себя так называем, потому как тоже в нижнем мире живём, да не с одной душой ходим…

Сказав это, он спохватился и взглянул на державшую его за руку Лилю. Но девочка сказанного не испугалась и, казалось, вообще не поняла о чём речь. Серко решил, что в этой деревне о Навьем племени уже позабыли. Десять моровых Зим притупили страх перед набегами, должно быть, никто больше не помнил об угрозе в последний день лета.

— А скажи-ка мне, крестианка, — вдруг обратилась Волчица, — а что по-вашему с самоубийцами деется? У нас так они в упырей превращаются…

Серко одарил сестру самым тяжёлым из взглядов, но та продолжала холодно ухмыляться — жестокая игра только лишь начиналась. Вера ответила честно, хотя почувствовала, что вопрос бьл с подвохом.

— Руки на себя наложивший в царствие небесное не попадает, ибо против Божией воли пошёл. Бог жизнь даровал, а самоубийца в грехах да не покаявшись от дара сего отказался. Душу не спас…

Глаза Влады жестоко блеснули, а губы задвигались, смакуя тот яд, который на них оказался. Но сейчас она ничего не расскажет и не в этом разговоре нанесёт крестианке смертельную рану. От предвкушения её даже слегка передернуло и тут же Волчица поймала на себе пристальный взгляд Серко. Брат разгадал замыслы младшей сестры и от понимания этого сердце девушки заколотилось быстрее. Игра удалась.

— Вот наше Тепло! А вон мама! — вдруг потянула охотника Лиля. Тот отвлёкся и увидел перед собой ещё один выживший дом. Ещё издали заметив приближение чужаков, навстречу к ним вышла женщина. Она была старше Серко Зим на десять и также худа, как и девочка. С тревогой и беспокойством хозяйка Тепла смотрела, как её ребёнок держит за руку незнакомца. Тёмные волосы матери были стянуты в тугой пучок на затылке; лицо с обострившимися от худобы чертами несло на себе отпечаток долгой печали; тени вокруг блестящих от истощения глаз и бледный цвет кожи безнадежно испортили когда-то горделивую красоту.

Бросив руку Серко, Лиля подбежала к матери и что-то быстро ей зашептала. Охотник заметил, что за женщиной прячется взъерошенный мальчишка шести Зим отроду. Двое детей в умиравшей деревне — слишком тяжкое бремя. Лицо матери стало суровым, она смотрела на пришлых с опаской и недоверием. Серко подошёл чуть поближе и поздоровался так, как делали это оседлые — отец научил.

— Тепла в дом. Всё ли ладно у вас? — Навь подобным образом никого не приветствовала, но скитальцам не редко доводилось общаться с людьми на их территории. Прежде чем дать ответ, женщина неласково изучила стоявшего перед ней чужака.

— Охотник?

— Да, мы охотники. Забрели в ваши земли, увидали незнакомое место и решили узнать: чем живёте, да как бытуете?

— Это славно. Мы тоже охотники, — глаза хозяйки будто оттаяли, она даже попыталась ему улыбнуться, но радости во взгляде оказалось не много. Заметив перед домом невысокий колодец, Серко попросил.

— Можно ль воды? Мы уже долго в пути и жажда замучила.

— Вода? — словно не понимая, переспросила хозяйка. Уже сомневаясь стоило ли обращаться, он указал на бревенчатый сруб с установленным поверх того воротом. Наконец женщина растерянно закивала.

— Да-да, конечно, вода есть. Берите сколько угодно.

— Благодарствуем, — кивнул Серко и подошёл прямо к колодцу, а значит и ближе к дому. Он с особым пристрастием осмотрел устоявшее в моровых Зимах жилище. Окон в нём почти не было, одни забитые досками щели. Дом скатан из крепких брёвен, пазы плотно заткнуты мхом. Каменный фундамент поднимался высоко над землёй, значит в ноги студёный воздух не тянет. Тот, кто строил избу был опытным человеком — вот почему жильё устояло в дни мора.

Хозяйка поспешила скрыться за дверью и никого внутрь Тепла не впустила. Впрочем, ребятишки и сами не захотели войти. Переминаясь с ноги на ногу, они как будто опасались родного крыльца, и такое странное поведение от Серко не укрылось.

— Хоть какая-то польза, — заглянула Влада в колодец. Воды в нём оказалось действительно много, да ещё вперемешку с кусками белого льда.

— Бедные, сирые люди! — воскликнула Вера. Она не отрываясь смотрела на жавшихся у крыльца ребятишек. — Голодают они, очень сильно голодают! Маленький будто и высох совсем; тонок стал, словно тростиночка!

— Зря их жалеешь, — фыркнула Навь и толкнула ведро. Жестянка с громом полетела по шахте. Никогда не добывавшая воду таким образом Влада, распылалась в заинтригованной улыбке. Видя, что за развлечениями она совсем позабыла о сказанном, Вера осторожно спросила.

— Почему же «зря» их жалею?

— А ты язычников любишь? Нет, не любишь; токмо братьев-крестианцев ты любишь. А эти пожалуй хуже всяких прочих язычников. Ты погляди: возле дома шест воткнут, а что к нему на вершине привязано?

Вера оглянулась и наконец увидела, что в тени дома стоял потемневший от времени столб. На самой вершине были надёжно привязаны длинные перекладины. С конца каждой из них свисали странные предметы: гирлянда оружейных гильз, осколок старого зеркальца, ржавая металлическая цепь и звериные кости.