Проклятый род (СИ)

— Что же это? — прошептала поражённая девушка.

— Шест молельный, а людей этих зовут «Невегласи». Они те, кто вашего Единого Бога не знает, но и нашей исконной веры толком не ведает. А ежели что краем уха и слышали, так всё коверкают, да на свой лад объясняют. Совсем тёмные люди, верят в то, что сами придумали. В оседлых деревнях часто такое случается; ставят обереги от дурных сил, да не очень-то столбы им помогают, або Богов из пустоты не родится. Молились тут какой-нибудь тёмной кикиморе, вот и накликали на себя проклятия с несчастьями. А вообще — только дурак на кладбище жить собирается, да среди опустевших домов потомство рожать, — переведя взгляд на Серко, Влада добавила, как бы невзначай. — И только дурак свой род в такое место потащит. Нечего делать нам в землях проклятых Невегласи. Их беды пусть только ИХ бедами остаются.

— Все мы дети Божьи и все ходим под взглядом Его, — Михаил встал подле Веры, он хотел поддержать растерявшуюся сестру. — Только некоторые из этих детей — заблудшие души. Но коли кто греховность своего бытия осознает и к истинному свету придёт, так спасётся от варварской сути.

Лицо Влады от услышанных проповедей на миг исказилось, но тут же в глазах промелькнуло странное озарение. Став сама на себя не похожа, она робко потупилась и подошла к крестианцу. Дрогнувшим голосом, как будто в чём-то сомневаясь, она спросила у парня.

— Ежели от идолов своих откажусь, ежели приду к истинной вере и приму крест на себя, тогда бог меня точно простит?

Вскинув очи, она испытала Михаила самым искренним взглядом. Юноша не ожидавший такого полностью растерялся.

— К-конечно простит, ты же дочь Его! Отрекись от нечистого, познай таинство крещения, и коль молить много будешь, любой грех облегчится…

— А когда чиста душой буду, да у бога в милости, женишься на мне, как на девушке крестианской? — глаза Влады увлажнились словно от счастья, по щеке побежала слеза.

— На всё воля Господа, — совсем доверился Михаил. — Отринув тьму, отчего же жизнь новую не начать? Когда учение в твоё сердце проник…

Но тут он осёкся и наконец разглядел всё как было. Влада бесстыже улыбалась ему, показывая заточенные для крови клыки. Всю искренность и подобострастие смахнуло с Навьего лица словно дымом.

— Надо же, и с крестианскими мужиками это работает! Не видит матушка, сколь сильна оказалась звериная кровь. Быстро ты перед течной волчицей испёкся, аж глаза заблестели от похоти!

— Бесноватая блудница! — шарахнулся прочь Михаил. Лишь сейчас юноша понял, что стал жертвой жестокой игры и насмешки.

Влада действительно рассмеялась. Не переставая от души хохотать, она бросила быстрый взгляд на Серко. Брат лишь неодобрительно покачал головой. Он с первых слов раскусил её подлые игры. С самого детства Влада любила поддеть его невинной личиной; легко было поверить ей, легко пожалеть. Никто в племени не понимал почему ей удавалось добиться всего, чего только захочется. Сверстницы винили в этом её красоту, но срезанные власы убеждали в обратном.

— Есть ли у вас человек знающий толк в телесных ранениях? В лечении сведущ кто? — женский голос оборвал смех Волчицы. Хозяйка дома смотрела на пришлых с затаённой надеждой. Сойдя с крыльца мимо детей, она продолжила говорить. — Беда у нас случилась, большая беда. Общину зовут Звонким Бором, до моровых Зим здесь жило более сотни душ, ну а после…Только мы. Выжило всего-то два дома: наше Тепло и дом бедной Ирины…

Все невольно прислушался к отдалённому плачу. Надрывный, горестный звук уже шесть дней стоял над крышами умиравшей деревни. Хозяйка продолжила, она попросту устала слушать бессмысленные причитания.

— После Зим у неё никого не осталось, родных хворь прибрала. Ирина к нам перебралась, бросила своё Тепло и начала помогать по хозяйству. Так бы и прожила свои лучшие годы, если бы одинокий охотник однажды к нам не прибился. Рассказывал, что тоже всех потерял и без своей общины скитается. Хоть и не понравилось ему в Звонком Боре, но с Ириной остался. Ребёнок у них родился, нарекли Васильком…

Глаза женщины заблестели от слёз, но их вышло не много — все слёзы давно были выплаканы.

— Вместе с моим мужем охотник за добычей ходил. Двое кормильцев у нас тогда было, хорошо нам жилось, очень сыто. Но два года назад зверь начал уходить глубже в леса. Так, что даже малого зайца приходилось выслеживать с утра до ночи. В чём беда мы не знали, но голод явился быстрее ответов. На запасах еле как пережили прошлую Зиму, а по весне мужчины снова по тропам пошли. Там и увидели след — большой, ужасный след от чудовища, которое всё зверье распугало. Совсем уже близко к домам подобралось, видать и мы лишними стали. Теперь не звери нам пища, а мы для зверей…

— Какое ещё чудовище? — спросил Серко. — Чьи следы ваши мужья в лесу увидали?

— Тяжёлый след, очень огромный, на медвежий похож! Да только лапа столь велика, что не может он быть медвежьим! Весь лес поганое чудовище опустошило, голод нам принесло и несчастье!