Читаем Прокобата полностью

Безценна моя Мина.

Твоето дело наближава своя край. Трудна задача е да опазиш онуй, що съдбата е белязала с гибел. Знам как я изпълни. Оттук насетне собствените ми устни неспирно ще мълвят хвала. Наблюдавай го още няколко дни и нощи. Просто се увери, че и последният удар на сърцето е заглъхнал, и последният дъх — отлетял. Тогава, момичето ми, почини си от усърдния труд. Не ми пращай новини, ни ред, ни дума, докато не се увериш, че всичко вече върви към своя свършек, когато на вид му остава не повече от седмица живот, ще рече, момичето ми, когато дъхът му започне да хрипти в гърлото, пъклената червенина избледнее от страните му, а плътта му (доколкото е останала) стане тъй прозрачна, че под нея личат не вени с кръв, а само кости. Едва когато се случи това, най-сетне ми пиши да ме известиш. Ще излича промеждутъка, ако е възможно.

Прощавай, сладка моя дива роза! Когато пак те видя, боя се, красотата ти ще е повехнала след дългото бдение край смъртния одър. Ала нека туй не те тревожи, аз не държа на тези неща, и ако сърцето и любовта ми са твои, знам, че Мина Лори малко я е грижа за светлината — благоприятна или не, — в която ще я види останалият свят. Верен до смърт (имам предвид моята или твоята, момичето ми, не останалите дотогава, които сякаш се нижат една след друга), оставам, сега и завинаги.

Лично твой, Заморна

Така отговори на боязливото, тревожно послание на Мина. Странен отговор! Тъй поне се стори на мен. Той го подпечата и изпрати, после нареди да докарат каляската му, напусна Вердополис и се отправи за Ангрия2.

С нищо не може да се сравни трескавата дейност и сприхавата несдържаност, присъщи на държанието му през идните пет-шест седмици. Винаги е бил енергичен, винаги с ревностно усърдие е преследвал всичко, с което се захване. Откак го познавам, има обичая да дава сърце и душа за напредъка на любимите си кроежи, ала сега изглеждаше тъй, сякаш с готов и с живота си да се прости.

Дори Уорнър едвам му насмогваше. Поривисто се хвърляше в най-тежката работа, с огромно внимание подбираше най-смазващите задачи, ала дори когато ги откриеше, те сякаш не му носеха никакво удоволствие. По цял ден се скиташе из непавираните улици на Адрианополис, надзираваше и дейно контролираше усърдния труд на работниците, ту даваше напътствия за изграждането на арка, ту за издигането на грамаден къс камък или мрамор, все насред най-голямата глъчка и гмеж на непостроените още площади и тераси, там, където в упоритата пръст се копаеха основите на бъдещите палати.



Перейти на страницу:

Похожие книги

Карл Брюллов
Карл Брюллов

Карл Павлович Брюллов (1799–1852) родился 12 декабря по старому стилю в Санкт-Петербурге, в семье академика, резчика по дереву и гравёра французского происхождения Павла Ивановича Брюлло. С десяти лет Карл занимался живописью в Академии художеств в Петербурге, был учеником известного мастера исторического полотна Андрея Ивановича Иванова. Блестящий студент, Брюллов получил золотую медаль по классу исторической живописи. К 1820 году относится его первая известная работа «Нарцисс», удостоенная в разные годы нескольких серебряных и золотых медалей Академии художеств. А свое главное творение — картину «Последний день Помпеи» — Карл писал более шести лет. Картина была заказана художнику известнейшим меценатом того времени Анатолием Николаевичем Демидовым и впоследствии подарена им императору Николаю Павловичу.Член Миланской и Пармской академий, Академии Святого Луки в Риме, профессор Петербургской и Флорентийской академий художеств, почетный вольный сообщник Парижской академии искусств, Карл Павлович Брюллов вошел в анналы отечественной и мировой культуры как яркий представитель исторической и портретной живописи.

Галина Константиновна Леонтьева , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Проза / Историческая проза / Прочее / Документальное
Ф. В. Каржавин и его альбом «Виды старого Парижа»
Ф. В. Каржавин и его альбом «Виды старого Парижа»

«Русский парижанин» Федор Васильевич Каржавин (1745–1812), нелегально вывезенный 7-летним ребенком во Францию, и знаменитый зодчий Василий Иванович Баженов (1737/8–1799) познакомились в Париже, куда осенью 1760 года талантливый пенсионер петербургской Академии художеств прибыл для совершенствования своего мастерства. Возникшую между ними дружбу скрепило совместное плавание летом 1765 года на корабле из Гавра в Санкт-Петербург. С 1769 по 1773 год Каржавин служил в должности архитекторского помощника под началом Баженова, возглавлявшего реконструкцию древнего Московского кремля. «Должность ево и знание не в чертежах и не в рисунке, — представлял Баженов своего парижского приятеля в Экспедиции Кремлевского строения, — но, именно, в разсуждениях о математических тягостях, в физике, в переводе с латинского, с французского и еллино-греческого языка авторских сочинений о величавых пропорциях Архитектуры». В этих знаниях крайне нуждалась архитекторская школа, созданная при Модельном доме в Кремле.Альбом «Виды старого Парижа», задуманный Каржавиным как пособие «для изъяснения, откуда произошла красивая Архитектура», много позже стал чем-то вроде дневника наблюдений за событиями в революционном Париже. В книге Галины Космолинской его первую полную публикацию предваряет исследование, в котором автор знакомит читателя с парижской биографией Каржавина, историей создания альбома и анализирует его содержание.Галина Космолинская — историк, старший научный сотрудник ИВИ РАН.

Галина Александровна Космолинская , Галина Космолинская

Искусство и Дизайн / Проза / Современная проза