Читаем Прокобата полностью

Доктор Станхоуп, архиепископът на Ангрия, стоеше начело на групата, в архиерейски одежди. Отдясно, господин Съмнър в просто траурно облеело, отляво доктор Алфорд, също. Малко по-назад, облегнат на стената със скръстени на гърдите ръце и поглед, замислено втренчен в пода, се виждаше Заморна, блед и бездвижен, сякаш самият той олицетворение на бездиханната тленност. На дългите му тъмни клепки, морно отпуснати на страните му, не трептяха сълзи, а челото му, както обикновено, излъчваше строгост и скръб. Недалеч от него бе застанала Мина Лори. Лицето й, с цялото й същество, предполагам несъзнателно, бе извърнато към него и почти с гръб към групата. Плачеше много, но сълзите й избликваха най-бурно всеки път, щом погледнеше бледия лик на величествената фигура пред себе си.

Оттатък стоеше Ърнест Фиц-Артър. Бе захлупил лице с длани: между пръстите му се стичаха капки; но ръководен от същия дух като баща си, той бе твърде горд, за да даде по-доловим изблик на скръбта си. За тъй млад човек, демонстрираше изключително пламенни и горещи чувства. Забелязах, че му е трудно да потисне мъката, която тежи на сърцето му. Дотук изброените опечалени ми бяха познати, но откъм долния край на ковчега имаше двама, които не познавах. Дама и господин, дамата забулена с двоен воал от черен креп, а господинът с наметало, обточено със самурова кожа От време на време си шепнеха един другиму, а веднъж дамата пристъпи и към Заморна. Заговори му успокоително. Той се поусмихна и й каза, „ако иска да утеши страдащите“, да се обърне към онова дете, посочвайки Ърнест.

— Не — гласеше отговорът й. — Едуард трябва да ридае, смъртта на другаря му е тежка загуба за него. Но за теб загубата му е може би по-скоро пощада.

— Е, Емили, не виждаш сълзи по страните ми. Бедната Мина — и той я погледна със съчувствие — страда за повереника си, но аз съм спокоен като… — Взря се многозначително във вече споменатата фигура със самурената наметка и замълча.

— Спокоен, Огъстъс! Отвън може би да, но си тъй смъртно блед.

— Емили, повдигни мантията и провери дали и той не изглежда блед.

Тя поклати глава и се отдалечи.

Баща ми излезе напред. Застана при двамата непознати; господинът му протегна ръка, която негова светлост херцог Уелингтън стисна най-топло. Жената отмести воала си, но понеже в същия миг се обърна с гръб, чертите й си останаха за мен все тъй забулени в тайна. Херцогът мълчаливо я целуна по челото. После заедно с тайнствения гост се отмести встрани. Двамата продължиха известно време да се разхождат из отдалечения край на криптата, приглушено водейки оживен разговор. Сега забелязах, че непознатият има необикновено благородна осанка и походка, изправен е гордо, а гласът му, макар и сподавен, е властен и дълбок.

Не след дълго вратата се отвори и маскираният клисар въведе тържествено принц Джон Снийчизланд, придружен от лорд Росъндейл. Разбира се, и двамата бяха облечени в черно. Росъндейл застана до Ърнест. Изгледа го с чистосърдечно съчувствие, но нищо не каза Фиц-Артър сложи край на сълзите в мига, щом влезе приятелят му, прехапа устни и сякаш твърдо реши повече да не дава израз на слабостта си. Фидена подмина Заморна, без да го забележи, защото, както вече казах, Артър стоеше малко встрани. Застана при баща ми и събеседника му, поклони се на първия и понечи да подаде на втория ръка с думите:

— Скъпи Заморна, как сте?

Онзи избухна горделиво и благородникът отстъпи стъписано крачка-две назад. Огледа се с изненада. Артър бързо застана при него. Лицето му, само преди миг студено и бяло като мрамор, пламтеше като божур.

— Джон — сграбчи отривисто ръката му — не ме ли позна?

— Разбира се, Артър, познах те, но не те видях веднага, а като забелязах баща ти в компанията на висок господин, подведох се и допуснах грешка. Тя вече е коригирана обаче, и понеже нямах намерение да нанеса обида никому, надявам се, че няма оскърбени.

Непознатият, без да издума и дума, зае мястото си до забулената дама, а лицето му остана все тъй скрито в дълбоките гънки на качулката му.

Заморна притисна дланта на Фидена в двете си ръце и за известно време се възцари тишина. Нарушаваше я само скърцането на ключа, който клисарите превъртаха в ръждясалите ключалки на входната врата.

— Всички ли са тук? — попита херцог Уелингтън, когато това действие приключи.

— Всички — лаконично го осведоми Заморна.

— Станхоуп, започнете службата — разпореди негова светлост.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Карл Брюллов
Карл Брюллов

Карл Павлович Брюллов (1799–1852) родился 12 декабря по старому стилю в Санкт-Петербурге, в семье академика, резчика по дереву и гравёра французского происхождения Павла Ивановича Брюлло. С десяти лет Карл занимался живописью в Академии художеств в Петербурге, был учеником известного мастера исторического полотна Андрея Ивановича Иванова. Блестящий студент, Брюллов получил золотую медаль по классу исторической живописи. К 1820 году относится его первая известная работа «Нарцисс», удостоенная в разные годы нескольких серебряных и золотых медалей Академии художеств. А свое главное творение — картину «Последний день Помпеи» — Карл писал более шести лет. Картина была заказана художнику известнейшим меценатом того времени Анатолием Николаевичем Демидовым и впоследствии подарена им императору Николаю Павловичу.Член Миланской и Пармской академий, Академии Святого Луки в Риме, профессор Петербургской и Флорентийской академий художеств, почетный вольный сообщник Парижской академии искусств, Карл Павлович Брюллов вошел в анналы отечественной и мировой культуры как яркий представитель исторической и портретной живописи.

Галина Константиновна Леонтьева , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Проза / Историческая проза / Прочее / Документальное
Ф. В. Каржавин и его альбом «Виды старого Парижа»
Ф. В. Каржавин и его альбом «Виды старого Парижа»

«Русский парижанин» Федор Васильевич Каржавин (1745–1812), нелегально вывезенный 7-летним ребенком во Францию, и знаменитый зодчий Василий Иванович Баженов (1737/8–1799) познакомились в Париже, куда осенью 1760 года талантливый пенсионер петербургской Академии художеств прибыл для совершенствования своего мастерства. Возникшую между ними дружбу скрепило совместное плавание летом 1765 года на корабле из Гавра в Санкт-Петербург. С 1769 по 1773 год Каржавин служил в должности архитекторского помощника под началом Баженова, возглавлявшего реконструкцию древнего Московского кремля. «Должность ево и знание не в чертежах и не в рисунке, — представлял Баженов своего парижского приятеля в Экспедиции Кремлевского строения, — но, именно, в разсуждениях о математических тягостях, в физике, в переводе с латинского, с французского и еллино-греческого языка авторских сочинений о величавых пропорциях Архитектуры». В этих знаниях крайне нуждалась архитекторская школа, созданная при Модельном доме в Кремле.Альбом «Виды старого Парижа», задуманный Каржавиным как пособие «для изъяснения, откуда произошла красивая Архитектура», много позже стал чем-то вроде дневника наблюдений за событиями в революционном Париже. В книге Галины Космолинской его первую полную публикацию предваряет исследование, в котором автор знакомит читателя с парижской биографией Каржавина, историей создания альбома и анализирует его содержание.Галина Космолинская — историк, старший научный сотрудник ИВИ РАН.

Галина Александровна Космолинская , Галина Космолинская

Искусство и Дизайн / Проза / Современная проза