Промельк Беллы

Дома у Мартина и Хелен не было. Они встретились и полюбили друг друга четыре года назад. Мартин был женат и имел взрослых детей, и ему пришлось оставить семью и дом, стать изгоем. У Хелен была похожая ситуация. В то время гражданские браки не были приняты в Голландии, Мартин и Хелен жили в своем городе как “иностранцы”, снимали квартиру и разъезжали с гастролями цирка, их подлинного детища, по городам Европы. Чтобы заниматься своим делом, Мартину нужно было спокойствие, которым он не обладал, и Хелен всеми силами старалась его умиротворить. При этом желание хорошо нас принять было очевидным.

Мартин и Хелен предложили отправиться на туристическом кораблике по городским каналам под мостами. Каналы Амстердама особенно напоминали Мойку и Екатерининский канал. Кораблик был забит американскими туристами. Мы всей компанией расположились на носу корабля. Мартин и Хелен учили нас пить голландский “Джин-юниор” и закусывать особым сортом селедки, которую они предварительно купили в рыбной лавке. Эти очищенные раздвоенные тушки следовало есть, запрокинув голову, широко открыв рот, держа рыбку за хвостик. Американцы с ужасом и изумлением наблюдали за процессом. У рыбок был оригинальный сладковатый вкус, совсем не напоминавший селедочный.

К вечеру мы снова очутились в центре города, где, как и договаривались ранее, встретились с Евгением Рейном. Он три дня прожил в отеле “Гранд-централь” вместе с Иосифом Бродским, после чего оказался в одиночестве, поскольку Иосиф улетел в Берлин. Женя рассказал об удачной покупке на развале – дорожной замшевой сумке с серебряной пряжкой. После беседы в кафе наши дороги снова разошлись.

Мартин и Хелен хотели показать нам свободу нравов, характерную для Амстердама. Они повели нас на одну из шхун, пришвартованных вдоль всего канала. Прибрежная вода оказалась чрезвычайно грязной: в ней плавали пустые банки из-под пива, обрывки газет, сети, деревянные ящики и другой мусор. Когда мы с Беллой ступили на борт кораблика, нас поразили красивые стройные растения готического стиля в деревянных кадках и керамических горшках, украшавшие всю палубу. Это была марихуана. Хозяева яхты оказались очень милыми людьми, но влияние наркотиков ощущалось в их поведении. Фантастический беспорядок на яхте тоже как будто выражал свободу нравов. Вдруг мы услышали плач. Плакал ребенок, родившийся в этой странной обстановке, но при этом абсолютно здоровый. Он казался символическим ростком жизни в здешнем безумном мире.

На обед Мартин и Хелен пригласили нас в скромный местный ресторан. Там подавали домашнюю еду в глиняных горшочках и тарелках со старинным вензелем заведения. А после обеда новые друзья проводили нас на вокзал.

Для Жени Рейна амстердамская история продолжилась. Вот как вспоминает ее сам Женя: