Промельк Беллы

Мы с Иосифом вместе поехали в Амстердам и поселились в гостинице “Гранд-централь”. <…>

Вскоре Иосифу пришлось улететь на личную встречу в Западный Берлин, но меня он оставил в этой гостинице и оплатил номер вперед – до моего отъезда. У меня в Амстердаме была знакомая – Анна Стамп, известная славистка, переводчица русской прозы, кстати, она переводит книги Жени Попова. Поскольку слависты на Западе зарабатывают очень мало, она работала еще буфетчицей в шахматном клубе. Анна сказала мне:

– Зачем тебе тратить деньги на еду? Приходи ко мне в клуб в два часа дня, и я буду давать тебе пиво и сосиски, и это будет твой обед.

Получалась, конечно, большая экономия, потому что денег у меня было немного. Бродский почему-то тогда мне денег не оставил, хотя он очень широко ко мне относился и часто за границей давал мне деньги, но в тот раз так оказалось, что у меня всего сорок долларов. Тем более что я накануне был на барахолке и купил там много всякого барахла. В том числе купил у одного еврея замшевую сумку за два гульдена. Он почему-то разозлился и сказал мне на древнееврейском языке:

– Будь ты проклят, забирай сумку и уходи отсюда!

Я взял эту сумку, заплатил ему два гульдена и пошел гулять по городу. В два часа мне захотелось есть, и я пришел в шахматный клуб. А в шахматном клубе надо играть в шахматы. И мне предложил партию человек капитанского вида – во френче, в фуражке с “капустой”. Мы сели играть. Оказалось, что он – этот капитан – игрок гораздо сильнее меня. Я сразу начал проигрывать и задумался. А сумку я повесил на бок кресла. Когда понял, что партию безнадежно проиграл, мне захотелось закурить, и я повернулся, чтобы достать из сумки пачку сигарет “Кэмел”. Но сумки не было! Ее украли! Я страшно закричал, потому что в сумке был паспорт, обратный авиабилет в Москву, последние сорок долларов, там были очки – и солнечные, и оптические, и мой блокнот со стихами!

На крик выбежал директор, я ему кое-как на каком-то английском объяснил, что произошло, и он отвез меня в полицию. Там написали протокол, который до сих пор у меня хранится. Анна, конечно, подтвердила, что у меня сумку украли. Но женщина-полицейская, которая составляла протокол, сказала, что все безнадежно, поймать таких воров обычно не удается, потому что это наркоманы, которые крадут на порцию героина. Вор, видимо, стоял за креслом и, когда я задумался, стащил сумку.

Я вернулся к себе в гостиницу. Гостиница оплачена, но у меня не осталось ни копейки. Проснулся утром, а позавтракать не на что. Порылся в карманах джинсов, нашел монетку в один гульден и купил булочку. Съел эту булочку… Дальше что? Куда пойти? Я догадался – пошел в Православную церковь Амстердама. Вышел священник отец Кирилл. Я ему все рассказал и услышал ответ:

– Я вам помочь деньгами не могу, моя община очень бедная, но я могу вас довезти до Гааги.

Столица Голландии не Амстердам, а Гаага, и туда еще ехать два часа, и поездка на поезде стоит двадцать гульденов, которых у меня не было. Но помог отец Кирилл – довез меня до Гааги, до советского посольства. Я зашел в посольство и сразу встретил знакомого человека – Сашу Буачидзе, сына Тенгиза Буачидзе – главного редактора “Литературной Грузии”. Выслушав меня, Саша сказал:

– Это очень большие неприятности. Ты становишься невыездным. Но сейчас мы не можем тобой заниматься, потому что через час голландская королева принимает у себя академика Сахарова. Оставайся в посольстве, тебя накормят, дадут ужин, ты можешь здесь переночевать, но обязательно позвони в полицию Амстердама, чтобы они знали, где ты находишься.

Я позвонил в полицию, сказал, что я в Гааге в советском посольстве. Меня накормили хорошим обедом, и все дипломаты уехали на прием к голландской королеве. Я почитал какую-то книжку, потом служащий накормил меня ужином, и я лег спать. В три часа ночи меня разбудили и сказали, что за мной приехала полиция из Амстердама. Я перепугался: что еще за полиция за мной приехала, почему? Вышел из посольства… Такой серенький рассвет… Стоит полицейский джип и рядом полицейский, который не говорит по-английски, а я не говорю по-голландски. И я только понимаю, что нам надо ехать в город Утрехт. Там же все очень близко. Я сел в полицейский джип, и через два часа мы приехали в Утрехт прямо в полицейское управление. Оказалось, что в Утрехте поймали моего вора! Поймали его по описанию, которое сделал директор шахматного клуба. Как выяснилось, сумку он выбросил, сигареты выкурил, деньги потратил, но билет, паспорт и очки мне возвратили! В Голландии действует исковое право. Это значит, что если я не напишу заявление, то его судить не будут. Офицер сказал мне по-английски, что вор просит, чтобы я не подавал на него иск, он живет в Амстердаме и приглашает меня пожить у него до отлета.

У меня оставалось еще пять дней, и я решил поехать к нему. Возле полиции стояла его машинка – старенький-старенький “фольксваген”, мы сели в нее и поехали в Суринам-Плейс – это окраина Амстердама. У этого человека была там трехкомнатная квартира. Он оказался безработным, бывшим профессором философии Гейдельбергского университета. Стал наркоманом, его уволили. Последний его курс – философия Ницше. И он мне начинает говорить о Горбачеве, что тот выше Ницше, выше Христа, выше Заратустры, выше Будды! Что Горбачев спасет человечество!

Я жил у него пять дней. Мы спали на полу на надувных матрацах, и надо мной висела огромная фотография Михаила Горбачева. Каждый день начинался с того, что хозяин квартиры вещал о том, что Горбачев – величайший человек в истории человечества. И что я должен пригласить в Москву своего нового голландского знакомого и непременно познакомить его с Горбачевым. Через пять дней он отвез меня в аэропорт, а на прощание я пообещал ему при встрече с Горбачевым рассказать, что в Амстердаме живет человек, который его обожествляет. Наша связь не прервалась – я получил от философа из Амстердама три рождественские открытки.