Промелькнувший метеор (книга 1)

Кунтай навела порядок и внутри юрты. Привыкшая еще в Орде к аккуратности, стала она держать в чистоте и посуду и белье. Кое-что починила, подремонтировала, а некоторые обветшавшие грязные вещи выбросила совсем.

Словом, теперь и гостей принимать было не стыдно.

Кунтай ухаживала и за Акпаном, не позволяла ему даже на работу ходить в рваной, грязной одежде. Что можно — подлатала, что совсем износилось — пошло в тряпье. А по праздникам он, любивший франтить и раньше, показывался на людях джигитом хоть куда.

Прежде Акпан, бывало, ополоснется в озере или речушке и считает, что все в порядке. Теперь каждую пятницу он мылся теплой водой с мылом под присмотром Кунтай, и шершавая заскорузлая его кожа стала гладкой, лоснящейся.

Появились в юрте и новые блюда, особенно после смерти Батикей. Кунтай научилась готовить по-татарски еще в Орде. Мяса и теперь было не всегда вдоволь, редко появлялся кумыс. Но зато постоянно приготовлялся шубат — острый напиток из верблюжьего молока. Верблюдица по-прежнему была неиссякаемым источником. И шубат из ее молока отличался особенным свежим вкусом. К нему пристрастился Акпан, изменив прежней многолетней привязанности к кумысу. Впрочем, хорошего кумыса в Орде после ухода Кунтай уже нельзя было отпробовать. Он был таким жидким и кислым, что скулы сводило. Даже поговорку сложили:

Что кумыс, что татымал[5]
У султана нынче стал.

Однажды Кунтай отправила Чингизу чашу со своим шубатом. Он до того ему понравился, что такие дары для него стали привычкой, а для Кунтай — обязанностью.

В столовой юрте вообще стали хуже готовить. Зейнеп даже попыталась вернуть Кунтай в Орду, но Ак-апа ответила известной казахской пословицей.

Плохо вышедшей замуж
Дорогу назад искать.
И над врагом смеются,
Когда он несется вспять!

Кунтай дала слово своей хозяюшке помогать ей на расстоянии.

Конечно, и в столовой юрте продолжали приготовлять пищу, но обед для султана варила Кунтай, и он доставлялся на лошадях из Черного аула в Орду.

… А Чокан, наш Чокан?

Он разве что спал дома, а все остальное время проводил в степи с Жайнаком, играл с мальчишками, пропадал в юрте Акпана.

Шепе постоянно ставил ему преграды: злился, кляузничал, читал нравоучения. Однако с некоторых пор бить уже не решался. Острый на язык племянник после скучных назиданий Шепе как-то сказал как отрезал:

— Ты, ага, лучше свои дела поправь, а в мои не суйся! Шепе изумился смелости Чокана, и еще более убедился, что именно этот мальчик, своенравным своим характером не похожий на других детей, и есть наследник Аблая и, значит, его обижать нельзя.

А Чокан быстро смекнул, что ему совсем не обязательно подчиняться Шепе.

Чокан еще чаще стал бывать в Черном ауле, когда сдружился с маленькой Айжан.

Зейнеп решительно запретила девочке показываться в Орде. Не очень ей хотелось, чтобы и Чокан постоянно пропадал в Карашы. Но тут она была снисходительной: ей нравилась светлая сестра Кунтай, ей нравился теперь дом Ак-папа.

Был бы долгий мир да лад в этом небогатом доме, в этой обновленной юрте, если бы не козни Шепе, если бы не бессовестный Итаяк, принесший в конце концов непоправимое несчастье.

Уже складывалась добрая семья, а он продолжал бывать в юрте, такой же наглый и самоуверенный, и по-прежнему не давал прохода Кунтай.

— Ты прекратишь или нет свои шуточки? — зло спросил его исчерпавший все свое терпение Акпан.

— Шуточки? А с кем я шучу! — Итаяк, понятно, испугался, но говорил мягко, с притворным недоумением.

— С Кунтай! — отрезал Акпан.

— Да она ведь моя ровесница.

— Ты был курдасом Нуртаю. Но мне ты не курдас. А теперь Кунтай моя жена, и ты ей никакой не ровесник. Запомни это.

Итаяк, понимая, что разговор принимает серьезный оборот, попытался смирить гнев Акпана:

— Привычка у меня к шуткам… И рад бы их бросить, да вот так получается…

Акпан не сбавил тона:

— Знать не хочу никаких твоих привычек. Не говори потом, что не предупреждал. Прощальное жоктау заставлю петь по тебе.

На том пока и кончили. Итаяк не год и не два обходил юрту Акпана, как его ни науськивал Шепе, как ни принуждал его продолжать свое.

Родилась Айжан, стала подрастать, спокойствие и тепло вселились в дом Акпана.

Но Шепе не дремал, издали продолжая следить за всеми событиями в этой ненавистной ему семье.

Поэтому, получив известие, что Чингиз отправил Акпана с поручением далеко в степь, Шепе снова решил натравить Итаяка на Кунтай. Зная, что уговорить его теперь нелегко, что в здравом уме он не наберется храбрости переступить запретный порог юрты, изобретательной коротышка воспользовался новой в ауле возможностью — напоить блудливого холостяка допьяна.

Рассказывают, что в те времена в округе только три казаха хорошо знали, что такое водка: торговец Шортамбай из уаков, Байдалы из кереев, получивший чин хорунжего, и Шепе, первый пьющий из рода торе. Водку Шепе закупал в городе, старательно прятал ее от всех посторонних глаз и тихонько попивал, разбавляя кумысом.