Промелькнувший метеор (книга 1)

Вышла из своей юрты и Зейнеп, а вслед за нею показался и Чингиз. Султан даже потускнел, но старался сохранять достойный вид. Он болел душой за старшего брата, однако, сейчас не счел возможным вступиться за него.

— Так тебе и надо! — еще раз негромко проговорил Чокан.

— Тайт! Довольно! — оборвал сына Чингиз. — Тебе интересно смотреть, как слуга избивает торе.

— А разве так ведут себя торе? — не по-детски серьезно спросил Чокан. — Пусть не накидывается, как собака. Пусть не норовит укусить. Теперь он получил свое. Будет осторожнее!

Шепе еще не пришел в себя и продолжал барахтаться на земле, как из столовой юрты вышли трое: Акпан за руку с Жайнаком и покорно следующая за ними Кунтай. Они направлялись в сторону Черного аула.

— Значит, уходят! — воскликнул Чингиз и раздраженно и с сожалением. — И нет никого, чтобы задержать беглецов.

— Ну, задержат их. А что им можно сделать, отец? — рассуждал как взрослый маленький Чокан. — Ведь твой ага сказал: или он или Ак-апа. Если тебе жаль Ак-апу, выгони своего братца-коротышку. Наскакивает на всех как козел, не дает покоя бабам.

Чингиз промолчал. Зейнеп махнула рукой. Мол, пусть уходят.

Наконец сообразил, что происходит, и Шепе. Собрав наконец свои силенки, он вскочил, проводил недобрым взглядом удаляющихся Акпана и Кунтай и, потрясая кулачками, закричал:

— Архар, архар!..

Когда-то это был боевой клич ханского рода. Стоило прозвучать слову «архар», и на помощь каждому ханскому потомку шла тысяча степняков черной кости. И немудрено, что малое ханское созвездие брало верх над всем звездным небом простолюдья.

Так бывало в прошлом. Ныне все изменилось.

Хоть Шепе и воинственно воскликнул «Архар!» — не было уже тех полновластных ханских потомков, и их сторонников, которые пришли бы на помощь. Да будь немногие из них, уцелевшие, рядом, вряд ли бы они откликнулись на зов предков. С тех пор, как ханства были упразднены и возникли округа с ага-султанами во главе, случалось нередко, что простые степняки избивали упавших в цене ханов, и клич «Архар!» давно потерял свой устрашающий грозный смысл. Никто не пришел на помощь Шепе.

Кунтай покинула Орду. Она стала жить со своим сынишкой у Акпана. Он не напоминал о ее вдовьей судьбе и не выказывал намерений жениться.

Жили бедно, но еды хватало.

Черная верблюдица Акпана оправдывала обе свои клички: Ебелек — суетливая и Карабулак — Черный родник. Суетливой ее прозвали за готовность быстро откликаться на зов, Черным родником — из-за обилия молока. Подведешь к ней верблюжонка — и можно надоить два больших деревянных ведра. Да и в разлуке с ним она хорошо доилась в течение всего года — и в молоке для чая и в кумране не было недостатка. Молоко у Черного родника было густым, как сливки. А выпьешь чашку кумрана, кислого молока — целый день будешь сытым. Излишек кумрана старая Батикей делила между соседями. Коз в доме Акпана не принято было доить. Да и к чему козье молоко, если есть верблюжье. Зато Батикей радовалась, что козлята вырастали упитанными и жирными, а значит, в доме водилось и мясо. К быту в черной дырявой юрте и к новой, не такой вкусной, как прежде, пище Кунтай привыкла довольно быстро. И она и Жайнак нисколько не сетовали, что молочное преобладало над мясным. Им это даже нравилось.

Кунтай, не помышляя о новом замужестве, и жила бы себе спокойно у Акпана в Черном ауле. Но спокойствию мешали наговоры и слухи. Шепе продолжал сеять сплетни о ее выдуманных любовных связях. Чего только не сочиняли. Вдове становилось совсем невмочь.

И под бедной крышей бывают люди. К Акпану тоже заходили гости, и всех мужчин, посещавших юрты, аульные сплетники связывали с Кунтай.

Среди них нашелся один, который действительно ее преследовал. Эты был Итаяк, одногодок Нуртая, бобыль, никак не желавший жениться. Он приставал без стеснения ко всем женщинам, а как только Кунтай переселилась в Карашы, начал грубо заигрывать и с ней, считая ее своей ровесницей и давая волю рукам.

Итаяк и при жизни Нуртая заглядывал в столовую юрту и не обходился без соленой шутки: «И Нуртай — калмык, и я — калмык, значит, ты — одна на двоих». Тогда Кунтай эта шутка не трогала. Но теперь, когда он стал упорно внушать женщине, что она вдова и принадлежит ему и будет с ним жить после годовых поминок по Нуртаю, она негодовала и расстраивалась.

Вскоре она приметила, что Итаяк старается появляться в отсутствие Акпана, доставляя ей новые неприятности. Дело в том, что к сплетне начал уже прислушиваться и сам Акпан.

А этого и хотел Шепе. Итаяку, в сущности, было все равно, к кому приставать. В душе он не имел никакого желания жениться на Кунтай, но усердствовал, послушный своему хозяину-коротышке.

Кунтай все чаще и чаще одергивала Итаяка, награждала его презрительными взглядами, выгоняла из юрты. И однажды он пожаловался Шепе:

— Как бы эта громадина, чертов Акпан, не пришиб меня.

Шепе желчно рассмеялся: