Промелькнувший метеор (книга 1)

Ударив жену в порыве ярости, он видел, как сквозь дурной сон, что она упала. Позднее, во время допроса, он узнал, что она так и не встала с постели. Акпан не сомневался — она ни в чем не виновата. Кунтай была верной подругой и брату Нуртаю и ему самому. Он мстил Итаяку, он был готов отомстить и Шепе. Но в тот час чувства мести и гнева лишили его рассудка и заставили его поднять руку на беззащитную, добрую Кунтай. Так он сам, против своей воли и разума, свою опору превратил в копье. Жизнь сломалась, ее больше не склеить. Прощай, милое время, прощайте заботы, которыми окружила его Кунтай, ненадолго внесшая свет, тепло и ласку в Черную юрту, никогда не знавшую счастья.

Много ли хорошего видел Акпан в своей жизни? Что он знал до брака с Кунтай, день и ночь работая на Орду? Угостят жирными объедками с гостевого дастархана — он и доволен. Выпьет свои чаши кумыса — чего можно желать еще? Дни с Кунтай — это как волнистая пена на озере в ветреный день. Стихнет ветер — нет ни волн, ни пены. Так нет теперь и его счастья. Случайно оно ему досталось, случайно и ушло. Судьба всегда была немилостива к нему. Хватит для вечного слуги недолгих лет, проведенных с ласковой Кунтай. Прошедшего не вернешь. И Акпаном овладело равнодушие. Пусть арест, суд, ссылка туда, на север, где на собаках ездят.

Но Кунтай думала по-другому. Все ее помыслы сосредоточились на Жайнаке и Айжан. Ради них мечтала она подняться, выздороветь. Особенно ради Айжан.

Жайнаку тоже трудно придется без нее. Но не он первый, не он последний. Много сирот вырастает в аулах. Часто заливаются они слезами, однако не пропадают, и жизнь у них, бедная и нелегкая, все-таки налаживается.

А у девочки-сироты судьба — хуже и не придумать. Даже в байской семье девочка, оставшись без родителей, испытывает такие унижения, так достается ей от мачехи, что она и света божьего не видит. И от замужества ей не ждать ничего хорошего. Редко, очень редко тут бывают удачи. Так и будет она мыкаться до конца дней своих. Айжан — не байская дочь, а дочь бедняка. И не просто бедняка, а бедняка-слуги, раба Орды. Пусть дала ей природа красоту. Будь бы благополучно в семье, стала бы она невестой, нашли бы ей достойного джигита. Но если отец в ссылке, а мать вот-вот умрет — ничего радостного будущее ей не сулит.

Грустные эти мысли заставили Кунтай с трудом встать на ноги, несмотря на продолжающуюся болезнь. Надо же как-то вести хозяйство, что-то делать по дому. Сперва приходила соседка, доила верблюдицу, готовила горячую еду, немного ухаживала за детьми. Но у соседки и самой было полным-полно забот, и кроме того она была на редкость неряшливой, и это особенно раздражало привыкшую к чистоте Кунтай.

Она медленно передвигалась по юрте, выходила доить Черный родник, с грустью понимала, что в ее руках и пальцах не осталось и десятой доли прежней силы. Наступил день, когда она слегла снова и на этот раз окончательно.

Опять пришла на помощь неряшливая соседка. Спасибо ей! Что бы делала без нее Кунтай! Приходилось мириться с ее неумением следить за чистотой, с ее неаккуратностью и от всей души благодарить за искреннюю добрую заботу.

Многие люди в ауле поверили словам Кунтай, что она заболела от печали. Но когда пошли рассказы, как она задыхается, как появилась кровь в мокроте при кашле, поползли слухи о «червивой болезни», как называли в степи чахотку. Ее боялись как огня. Горький опыт говорил: червивая болезнь, как сажа. Прикоснешься — обмажешься. И кроме душевной соседки, больше никто не заходил в ее юрту.

В ауле не было конца толкам и пересудам. Одни злопыхательствовали, другие сочувствовали.

Те, кто прежде завидовали Кунтай, ее близости к Орде и Зейнеп, ее миловидности, счастью, пришедшему к Алпану, даже новому войлоку его старой юрты, теперь развязали ядовитые языки:

— Аллах знает, кого наказывать! Двух мужчин нашего аула извела. Одного в гроб загнала, другого — в тюрьму. Будет маяться на чужой стороне. Велик ее грех, потому бог и послал распутнице лютую болезнь. Сдохнет — так ей и надо!

Но сердобольных, отзывчивых было все-таки больше:

— Это коротышка Шепе убрал сразу и Акпана и Итая-ка. Но почему его не карает бог? Правду говорят, шокпар всегда ударяет по несчастному. Вот бедная Кунтай и слегла. Один ушел из мира сего. Акпан и в чужой стороне не пропадет, без куска хлеба не останется. Все горе — на плечах больной вдовы. С каждым днем ей хуже. Не дай бог, умрет, что будет с ее цыплятами без матери, без крова. Как жить-то им, маленьким?…

Словом, говорили разное.

И не зря, совсем не зря, добрые аулчане были озабочены судьбой друзей Чокана — Жайнака и его маленькой сестренки Айжан.

В памятный день гибели Итаяка Чокан и Жайнак вместе с другими мальчишками играли на кусмурунском такыре.

С такыра хорошо была видна Орда, возвышавшаяся на холмах, а поодаль торчали верхушки юрт Черного аула, спрятанного в низине.

Жайнак первый приметил, как стремительно поскакал Чингиз из Орды в сторону его аула. Приметил и разволновался, мгновенно подумав, что не иначе, как случилась беда.